— Да уж, не дай бог проблем, от которых хранят такие ангелы. Документ ему покажи, пусть скажет, что делать.

— Так и сделаю. Обнимаю тебя.

— Позвони вечером, расскажешь. А то волноваться буду.

Оля сказала это таким же тоном, каким тогда, сто лет назад, на пирсе предложила поехать в гости к Наташе. Эльза улыбнулась в трубку:

— Я очень тебя люблю.

А в ответ услышала короткие гудки.

Вадим Сергеевич ходил по кабинету, держа в руках лист бумаги, который принесла Эльза. Лицо его было озабоченным и хмурым. Потом положил документ на стол.

— Не думал, что твой муж может быть причастным к этому делу.

Эльза пожала плечами:

— Похоже, я многого о нем не знала.

С момента, когда она переступила порог адвокатской конторы, ей стало легче дышать, а чувство опасности, нахлынувшее в момент, когда она открыла принадлежавшую Стасу папку с документами, почти прошло.

— Вадим Сергеевич, я хочу оставить у вас всю папку, можно? И еще… Я хотела бы попросить вас просмотреть все документы, может, там есть что-то, компрометирующее моего бывшего свекра. Он звонил мне на новый номер, угрожал. Я его боюсь.

— Уверен, у меня получится его утихомирить и без компромата. Не волнуйся, Лизанька.

Эльза с облегчением вздохнула и спросила то, что ее больше всего беспокоило в данный момент:

— А меня не посадят за то, что я украла документы у мужа?

Ее собеседник сел в кресло напротив, посмотрел на нее внимательно и твердо ответил:

— Нет, Лизанька, тебе ничего не грозит. Все эти документы — ваша совместная собственность, как и все, что было в вашем доме, когда вы еще были женаты.

— Но теперь-то мы разведены. Он может потребовать все это назад…

— Уверен, он не знает, что документы у тебя. Помнишь, он упомянул кого-то, когда шел обыск?

— Да, говорил о какой-то приятельнице, которая заходила, и он оставлял ее в квартире одну. Боже, сколько их было у него! Приятельница, беременная Аня, и еще эта Дана, которую принимали за его жену… Как я могла всего этого не видеть?

Адвокат встал с кресла и быстрым шагом подошел к столу.

— Как, ты говоришь, ее зовут?

— Аня…

— Нет, другое имя.

— Дана. О которой Аня думала, что она его жена, я вам рассказывала…

— Лизанька, эту женщину, которой Беспалый подарил два банковских счета, зовут Даниэла… Даниэла Паскал. Это, может, и есть Дана. И, возможно, именно ее и подозревал в хищении документов твой муж. Думаю, надо сделать нотариально заверенную копию документа и позвонить в полицию. Стефан еще занимается этим делом?

Эльза вспыхнула, как будто адвокат спросил ее о чем-то неприличном.

— Да. Кажется, да…

Стефан, все бросив, примчался в контору Вадима Сергеевича ровно через десять минут после звонка. Просмотрев документ, он позвонил в комиссариат, попросив объявить в розыск Даниэлу Паскал. А после, положив трубку, спросил:

— Эльза, скажи, а эта девушка, которую ты фотографировала у себя дома…

— Аня.

— Да, Аня. Она не рассказывала тебе ничего о той Дане? Ничего такого, что помогло бы нам ее найти? Если это окажется она, конечно…

— Нет, не рассказывала, но они много раз виделись, может, что и знает… Только я не знаю, как найти Аню. Даже фамилии нет.

— Ну, фамилия — это дело техники. Как, впрочем, и адрес, — Стефан впервые улыбнулся, он выглядел так, словно только что решил сложный ребус. — Тогда же скорая помощь к ней приезжала, у них и узнаю.

И чуть не вприпрыжку выскочил из кабинета, едва успев попрощаться. Адвокат с улыбкой посмотрел на Эльзу:

— А он человек, увлеченный своей работой. И работой небезопасной. Лизанька, тебя это не пугает?

— Вадим Сергеевич, у меня с ним ничего нет. Только легкий флирт, да и тот странный. Перед началом этой истории с убийством я узнала, что Стефан — мой театральный поклонник. Что ходит на все спектакли, давно влюблен. А потом он появился в качестве следователя. Иногда как будто ухаживает за мной, заботится, потом вдруг пропадает. И все. Бог его знает, что там на уме.

— Надо же, я думал, что вы встречаетесь. А, впрочем, ладно. Может, он стесняется? Я тоже такой был… И потерял поэтому одну прекрасную женщину…

Эльза вышла из конторы, и на душе у нее было легко. Кажется, скоро развяжется еще одна веревочка, которая соединяет ее с этим городом. Но есть еще большая нерешенная проблема — отец. Отец, который сказал ей, что мать пропала, а сам не только знал, где она, но и сделал все для того, чтобы она сюда не приехала… Конечно, он ревновал, это ясно. Но вот так держать в неведении дочь? Не отдать жене паспорт? Это уже слишком. Надо поговорить с ним, с глазу на глаз, как взрослые люди. И все выяснить. Все понять, разобраться. Иначе она не сможет простить его. А, не дав ему этот шанс, однозначно уедет с тяжелым сердцем. И Эльза решительно направилась в сторону родительского дома.

Когда она вошла во двор, отец сидел в саду на стуле и читал газету. Она готова была поклясться: он ее видел, но специально не повернул головы.

— Папа, здравствуй. Я пришла с тобой поговорить.

— Мне не о чем с тобой разговаривать.

— Может, тебе интересно будет знать, что я больше не на подписке, и собираюсь переехать в другой город?

— Никуда ты не денешься отсюда.

— Почему это?

— Потому что это глупо. И еще, потому что я так сказал. И вообще, я предпочел бы, чтобы ты вернулась к мужу.

— Мы официально оформили развод, а Стас — за решеткой.

— Ты его сдала, что ли? Хорошая жена…

— А ты что, знал, что он занимается чем-то противозаконным?

— А то ты не знала. Но замуж-то за него пошла.

— У нас дома нашли оружие. А это не шутки.

— Кто нашел? Менты, которых ты привела? Ты хоть понимаешь, что никогда больше не найдешь такого хорошего мужика? Ты дура, ты стареешь, и ты уже никому не нужна. А так жила как у бога за пазухой… Уйди лучше, не зли меня!

— А еще у него в папке с бухгалтерией обнаружился документ, который говорит о его связи с убийством Беспалого. Это тоже ерунда, по-твоему?

— Ты что, украла у мужа документы?

— Не украла, а взяла. Я тогда была еще его женой, и все у нас было общее. Я, кстати, у тебя тоже документы взяла.

— Я видел. Принесешь и положишь обратно.

— Нет, папа. Они в суде. Потому что мама жива, я ее видела и скоро привезу сюда.

— Что? Старая шлюха жива? Даже не говори мне о ней!

Отец отшвырнул газету. Лицо его побагровело, глаза как-то нездорово заблестели. В первый момент Эльзе стало страшно, как в детстве. Будучи подростком, она от этих вспышек гнева убегала в свою комнату и запиралась на ключ. Но ей никогда не приходило в голову противостоять отцу. Она его боялась. Вот сейчас, в эту минуту Эльза поняла: она всегда его боялась, всю жизнь. Было в его характере что-то странное, непредсказуемое, отчего он мгновенно, беспочвенно становился агрессивным. И еще у него не было рамок, никаких сдерживающих факторов. Разозлившись, он позволял себе все, что угодно: бить посуду, ломать мебель, грязно материться. Мог даже ударить ее, если она не успевала убежать. За годы замужества Эльза подзабыла эти детские впечатления, но сейчас они нахлынули с такой силой, как будто ей по-прежнему пятнадцать, дверь закрыта, и бежать некуда…