руками, плетусь к дому. Алекс, чувствуя мое настроение, не окликает и не догоняет.

Оказавшись внутри, я сразу иду в комнаты бабушки. Медленно переходя от одного интерьера мебели к другому, я только сейчас начинаю осознавать, что больше никогда не увижу ее в этом кресле – качалке, эти карты никогда не почувствуют на себе ее пальцев, никогда горький табак ее сигарет на наполнит эту гостиную. Никогда не услышу ее прокуренного голоса и не увижу цепкого взгляда бесцветных глаз.

Закрыв лицо руками, прерывисто вздыхаю. Начинается откат.

Вылетаю из комнаты и, увидев в конце коридора высокую фигуру Алекса, с разбега врезаюсь в его тело. Обвиваю руками его торс и прижимаюсь лицом к груди.

- Не отталкивай меня… - впиваясь пальцами в спину, судорожно шепчу я.

- Глупая…

Присосавшись к нему, как пиявка, нагло ворую его тепло. Алекс гладит спину, зарывшись носом в мои волосы, шумно дышит.

- Я любила ее.

- Я знаю. Она тебя тоже.

Нежный низкий голос крушит лед внутри, что помогал мне держаться последние дни. Там становится больно, меня начинают душить рыдания.

Отпрянув, собираюсь уйти в свою комнату. Не хочу, чтобы он видел меня такой, но Алекс не отпускает. Прижимает еще сильнее и целует висок.

- Хватит, отпусти…

- Не закрывайся, Ирма.

Я не закрываюсь, просто не хочу его жалости.

Боже… кого я обманываю? Я хочу, чтобы он меня жалел, но еще больше я хочу его любви.

- Почему ты вернулся? - снова спрашиваю я.

- Потому что хочу быть рядом, хочу, если потребуется, снова закрыть тебя собой.

- Врешь… - выдыхаю еле слышно.

Знаю, что нет, не врет. Это не Кляйс, у которого язык как помело. Алекс лучше промолчит, чем соврет.

Закинув руки на его шею, я целую Грозового в губы. Он тут же откликается, фиксирует мой затылок рукой и забирает инициативу.

Почувствовав его язык во рту, я внутренне рыдаю. От дикого восторга, которым мгновенно зажигается мое тело и от тепла, что заполняет пустоту в груди.

Мы обнимаемся и целуемся несколько минут. Алекс вжимает меня в себя, ласкает руками, но большего себе не позволяет. Не трогает грудь и не лезет под подол, за что я ему безмерно благодарна.

Растворяясь в крепких объятиях, вдруг ловлю себя на мысли, что он всегда тонко чувствовал меня. Знал, когда мне нужны были понимание и нежность, а когда – грубость и напористость. Всегда был мне ближе остальных.

Но это было тогда, а сейчас что?..

- Катя больше здесь не работает, - желая прояснить для себя один момент, проговариваю я, - ее бабушка уволила, когда ты в больнице был.

- Я знаю.

- Расстроился?

Алекс тяжело вздыхает, сводит брови, глядя на меня сверху вниз.

- Ирма, я проявил слабость, сам от себя не ожидал… Бомбануло меня тогда.

- Ты спал с ней? – спрашиваю зачем-то, хотя уже знаю ответ.

- Это было всего один раз. Прости…

Отвожу взгляд и пытаюсь проглотить застрявший в горле камень. Понимаю, что разговор этот заводить вообще не нужно было, но теперь не могу себя остановить.

- Зачем? Хотел причинить мне боль?

- Нет, - отвечает уверенно, - хотел утолить собственную, она просто под руку попалась…

Слышать это больно, но ему тогда, наверное, тоже нелегко было.

- Я думала, ты с ней встречаться хотел…

- Не собирался.

Прижимаюсь щекой к его груди. Прикрыв глаза, слушаю, как гулко стучит сердце.

- А что Лена?

- Лена?..

- Она ждет тебя… там… в твоем доме?

- Она ушла в тот самый день, когда ты приезжала, - проговаривает Алекс тихо.

Подняв лицо, я смотрю в его серьезные глаза.

- Почему?

- Я попросил.

Глава 42.

Глава 42.

Боль утраты притупляется с каждым днем. Близость Алекса на меня так действует или наказ бабки перед смертью - не реветь - я не знаю, но жизнь постепенно возвращается в привычную колею.

В целях безопасности на ее могилу мы ездим нечасто, но это я компенсирую мысленным общением с ней, сидя в ее кресле-качалке.

Со стороны Шумовых пока затишье, утечки какой-либо информации больше не было.

Предатель на время затаился.

Но это не значит, что мы расслабились и успокоились. Скорее, наоборот. Алекс осторожно и методично отрабатывал каждого нашего сотрудника, не привлекая к этому процессу ненужного внимания.

И мне кажется, он уже знает, кто это.

Я тоже соблюдаю все меры предосторожности. Скрупулезно выполняю все требования Грозового. Ссылаясь на депрессию, почти не покидаю усадьбы, предпочитая решать рабочие моменты дистанционно.

Сегодня в салон пришла партия оборудования из Швейцарии, администратор утверждает, что все проверил, и все исправно, но завтра я хочу убедиться в этом сама.

Поговорив с администратором салона, открываю на экране Макбука ежемесячный отчет отдела кадров, но не успеваю сосредоточиться на его изучении, потому что меня отвлекает входящий на телефон с неизвестного номера.

Немного замешкавшись, я все-таки принимаю вызов.

- Слушаю.

- Ириша?.. – раздается на том конце нетрезвый голос Марка, - привет, Ириш…

Быстро оглянувшись на дверь, я подскакиваю на ноги. Чувствуя, как из глубин поднимается глухая ярость, шиплю в трубку:

- Как ты смеешь мне звонить?!

- Соскучился… - икает пьяно.

- Иди к черту, Кляйс!

- Ириша! Ириш, подожди, не отключайся!.. У меня проблемы, Ир…

- Поздравляю! Я тут при чем?

- Мне деньги нужны… - слышу шумный вздох, - много денег.

- И ты решил, что я их тебе дам? – не могу сдержать смешка, - серьезно?..

- Почему дать? У меня есть то, что ты захочешь купить…

- И что же это?

- Информация, - пытается произнести это интригующе, но заплетающийся язык мало этому способствует.

- Иди ты, знаешь куда…

- Я знаю, что один из ваших людей работает на Шумовых…

- Откуда? – сглотнув вязкую слюну, я вся обращаюсь в слух.

- Видел их вместе…

- Кто это?

В трубке раздается хриплый смех, от которого меня передергивает.

- Иришка… курочка моя… Ты мне золотое яичко, а я тебе – информацию.

- Сколько?

- Три ляма.

- Сколько?! Ты в своем уме?!

- Три ляма деревянных, Ириш. И ни рублем меньше.

Понимаю, что никто ему платить не будет, но продолжаю упираться для правдоподобности.

- Побойся Бога, Марк! У меня нет таких денег.

- Ай-яй-яй… Иринка. Ты же никогда не была жадиной.