Когда закончила, Шпат откинул голову на твердый пол и уставился на потолок в вышине. И очень долго лежал молча.

– Ты хочешь этим воспользоваться? – наконец спросил он.

– Да! – зашипела она, глаза разгорелись во тьме. – Мы сломаем Хейнрейла. Он нас продал, отравил тебя.

– Этого ты не докажешь, – проговорил Шпат.

– Докажу. Мы докажем. Докажем, что он нас продал, подсунул тебе яд, и Братство его накажет. Ты станешь главным. А потом… боги, разве будет нам что-то не по силам с Братством у нас за спиной? Как только я разберусь, как это использовать, не расколов лоб…

– Если.

– Может, мы договоримся с профессором Онгентом или найдем кого другого, кто в теме про эту священную хрень. Я пока что не знаю. Но я смогу с этим справиться.

– А я могу пробить стену или забороть бакланью башку, но как был, так и остаюсь больным, Кари.

– Но ты же не сдался, ведь так? А мог бы сесть на месте и никогда больше не пошевелиться, уйти на остров Статуй, прекратить принимать алкагест. С этим то же самое. Да хер бы с ними, с богами, колоколами и прочими, но я приму эту их штуковину и сделаю из нее оружие.

– Легко сказать. – Он ухватил посох за наконечник и протянул ей. – Помоги встать.

Вместо этого она обвила потными ладонями его кисть, бледная плоть прислонилась к камню.

– Тебе видней, – бормотнул он и почти что почувствовал ее прикосновение сквозь омертвелую кожу. Он перевернул посох и навалился на него, вдавливая в пол железную оковку. С помощью Кари подтянулся и встал. Закружилась голова, но боль большей частью ушла.

– Здесь мы не останемся.

– Священника нет.

Он с запинкой произнес имя твари:

– Ве… ретенщик может вернуться. Или… звонарь подвалит поглазеть, что случилось. И я голоден. До еды дойти я уж всяко сумею. Погнали.

Кари замешкалась.

– Нам понадобятся деньги. У меня есть немного, но когда я искала алкагест, видала серебро и драгоценности. Дай пару минут пошарить по углам.

– Грабить церкви – к несчастью. Братство так не поступает. Идем, я знаю людей, которые нам помогут. – Он снял с двери тяжелый засов одной рукой и повлек Кари на выход.

Они ушли, оставляя церковь почти совершенно пустой.

Кофе в управлении дозора на мысу Королевы и теперь столь же отвратителен, как всегда на памяти Джери. Как ни менялся бы Гвердон, есть незыблемые истины, на которые определенно можно полагаться. Должно быть, по большей части туда сливают накипь из алхимических чанов. Пожарные фургоны были задействованы этим утром, если предрассветный час считается за полноценное утро. Город не спал. Он шатался, пьяно вваливался в новый день, придирался ко всему, готовый подраться. Джери потянулся. Хорошо хоть, он больше не в списках личного состава. Поддерживать городской порядок в эти дни – не его задача. Как там Дроуп назвал Гвердон – котел с похлебкой, за которой нужен пригляд, чтоб не убежала? Скорей уж опасная алхимическая смесь нестабильных соединений. Только и ждет подходящих пропорций, чтобы шарахнуть.

Стражник. Бридзен. Джери служил с ним в ранние годы. Знал его как любителя карточных игр – отъявленного. Бридзен вечно нуждался в лишней монетке.

– Сейчас можешь с ним повидаться, – шепнул Бридзен, – пять минут, ладно?

Джери доцедил остатки кофе, зная о том, что пожалеет об этом через пару часов, но также зная, насколько сейчас кофе ему необходим. Двинулся за Бридзеном по знакомым ступенькам и коридорам, спускаясь к арестантским. Переполненные камеры лопались от задержанных этой ночью во время погромов, двадцать заключенных втискивали в объем для двоих, однако Онгенту выделили отдельное помещение. Пожилой профессор истории не вписывался в профиль обычных постояльцев стражи.

Онгент лежал на небольшой соломенной подстилке, заложив руки за голову, хотя и не спал. Он таращился в потолок слегка остекленевшими глазами. Наркотики? Непривычное пристрастие для Онгента. Джери не знал, были ли у профессора привычные пагубные пристрастия. Как у своего… осведомителя? Консультанта? Друга? Какое слово ни подбери к их взаимоотношениям, Джери осознал, что мало понимает, зачем Онгенту укреплять и поддерживать связи с ловцом воров. Кого-то вроде Дредгера Джери приобретет за деньги, Пульчара – угрозами. А что нужно Онгенту?

– Тебе явно не по душе на этом валяться, – произнес Джери, кивая на постель. – Неизвестно, что там ползает внутри. Небось мелкие ушастые и глазастые твари. – Он надеялся, профессор поймет намек на прослушку в камере. – Как сам-то, держишься?

– Лучше некуда, дорогой приятель, – сказал Онгент. – Положительно бодр духом.

– Я ночью ходил к тебе на Дол Блестки. Везде дохлые сальники, горелые дома и в земле большущая дыра. Мирен и та твоя ученица, кстати, целы. Только напугались.

Онгент сел прямо и вперился Джери в глаза.

– Ты удостоверишься, что все мои ученики в безопасности, ладно? Некоторые из них не находят себе места, особенно после недавних приступов болезни. В доме кроме мальчика живут еще две девушки.

Он больше беспокоится о Кариллон-чертовке-Тай, чем о том, что угодил в тюрьму, понял Джери.

– С ними все хорошо, – произнес он. – Буду присматривать. А ты расскажи, что же случилось?

– Я и в самом деле не знаю. Мирен прибежал ко мне сообщить о каком-то потустороннем нападении на улице Желаний. Когда я там появился, сальники уже дрались – только я вообще не представляю, с кем. Я велел Мирену пойти охранять Эладору, а потом – ну ты в курсе, я чародейством балуюсь порой. Вот мне и взбрело в голову немного подсобить колдовством. Глупо, задним числом просто придурошно, но я вошел в раж. Я не был на войне, Джери, и ничего опасного в жизни не вытворял, и вот мне выпала такая возможность – я не мог противиться искушению.

Джери поморщился:

– Твое заклинание виной всей этой разрухи?

– Ох, что ты, нет. Такой мощи у меня и близко не наберется. Боюсь, напавший, кем бы он ни был, ответил мне тем же, только с несоизмеримо большей силой. По счастью, удар приняли сальники, а не я. Я стоял на краю взрыва и отделался синяками. – Онгент впрямь ухмылялся. – Если честно, я даже повеселился.

– Каким был напавший? Опиши его.

– Не знаю, каким он был. Он постоянно менял форму. Кажется, я не видал ничего подобного. Он ужасен. – Голос профессора просел. – Он ушел?

– Как я говорил, перед твоим домом большая дыра. По мне, похоже, он пытался бежать, но я понятия не имею, удрал он или был убит.

– Сальники дадут показания.

Джери покачал головой.

– Выживших среди них не было. Я насчитал больше двух дюжин восковиков, и все погасли. Может, алхимикам удастся пересобрать кого-то из них и восстановить воспоминания, но, насколько мне известно, на это потребуется время. Ты – единственный живой свидетель. Не считая Кариллон Тай.