– Понятия не имею. Мать, – чхи, – пламенный приверженец веры. Она сафидистка.

Сафидисты, припомнил Джери, были ответвлением от Хранителей. Когда он рос, в Гвердоне действовала лишь одна церковь – Хранителей. Реформы Келкина открыли город другим верованиям и заодно позволили сотне сект, отколовшихся от Хранителей, разглагольствовать и приставать к людям на улицах. В настоящие дни интерес Джери к религии был сугубо профессиональным. Его заботили только те исповедания, что толкали на преступления, подстрекали к уличным дракам – или к убийству людей. Сафидисты не подпадали ни под одну из этих категорий, если не считать непредумышленных поджогов. Он смутно вспомнил пару случаев, когда сафидисты самовозгорались от пропитанных флогистоном мечей. И еще они сжигали умерших, а не отдавали их в руки жрецов, в отличие от Хранителей.

– Сафидисты… стремятся к святости, верно?

– Стремятся всецело посвятить душу божественной воле. – Видимо, опять кого-то цитировала. Наверно, набралась этого от Онгента, половина сказанного профессором была цитатами из разных книг – звучало по крайней мере сходно.

– Она всегда была сафидисткой?

– Не знаю. Она стала более набожной после того, как ушла Кариллон. Она решила, будто виновата в том, что Кариллон оказалась такой, э-э, заблудшей. В итоге ее… пристрастие обрушилось на меня.

– И она давала вам «духовное образование»?

– Ха. Попыталась. Вы считаете, у сафидиста нашлось бы много общего с профессором Онгентом? Сафидисты верят, что мы должны раболепно подчиняться богам Хранителей. Что есть лишь одна истинная вера – их вера. А профессор изучает историю Гвердона целиком. Его множество различных богов. И все они одинаковы.

Джери покосился на иллюстрацию на по-прежнему раскрытой странице. Святые Хранители и подземные дьяволы Черных Железных Богов сражались насмерть. Внезапно он сообразил, что изображенная битва проходила примерно там, где и стоит их кофейня.

– И пришли они в место, нареченное Состраданием, – проговорил он. Цитирование заразно. – Как это боги могут быть одинаковы?

– Они все самоподдерживающиеся волшебно-энергетические структуры. Не буду притворяться, будто разбираюсь в источниках потустороннего или их математическом аппарате, но это правда. Боги – все боги, как мне кажется, – есть лишь заклинания, продолжающие зачаровывать сами себя. Приводимые в действие потоком душ, наподобие водяного колеса. Молитвы укрепляют их, равно как и смертные осадки – кусочки души, что остаются в телах после смерти. Боги не всемогущи и не всеведущи, а просто очень от нас отличаются. Во многом гораздо могущественнее нас, но их поведение ограничено шаблонами, которые им изменить не под силу. Отсюда, полагаю, следует, что они не до конца разумны. Святые – это т-т-точки согласованности между нашим и их мирами. – Эладора остановилась, переводя дыхание. – Так говорит профессор. Наверно, это образование тоже своего рода духовное, но не совсем то, какое имела в виду мать.

– Этак вы всех богов обесцените.

– А вы верующий, господин Тафсон?

– Нет, но я повидал Божью войну. – Города таяли, как лед под паяльной лампой. Армии из мертвецов. Исступленные святые метали молнии, как деревянные копья. – «Всемогущие» – звучит похоже на правду.

– Будь боги всесильны, они бы не нуждались в верующих воинах, – негромко произнесла Эладора.

– И им не пришлось бы ни покупать оружие у алхимиков, ни нанимать отряды за золото. – Городское богатство и нейтралитет в Божьей войне – две стороны одной медали. Джери гадал, на что было бы похоже, если б в этот конфликт вступили боги Хранителей. Мысль до смешного нелепа. Все равно что спутать пушку с печью, раз обе имеют трубу, из которой идет дым.

– Полагаю, да. – Эладора закрыла книгу и продолжила скороговоркой:

– Господин Тафсон, мать сильно расстроило мое обучение у профессора Онгента, настолько, что мы с ней больше не разговариваем и долго еще не станем. Материально она мне не помогает. У меня есть небольшие сбережения, но Кариллон забрала все наличные, а вещи там, на улице Желаний, а туда не пускают. Профессора забрали в тюрьму, и я… я не знаю, где Мирен. Он часто пропадал на целые недели, и я, я… – Слезы грозили вернуться вновь, но она собралась с духом. – Я не знаю, куда идти, и у меня нет денег.

Снаружи их кабинетика засуетились. Джери встал – он на голову выше большинства посетителей – и выглянул в холл. Там Болинд, держась за затылок, орал на подавальщика. Болинду полагалось надзирать за заключенным. Джери выругался про себя, зачерпнул из кармана горсть монет и высыпал на стол перед Эладорой.

– Если Мирен сегодня не найдется, приходите ко мне на работу. В бывший моровый госпиталь в Мойке. Там у меня места много. Только смотрите, обязательно до темноты!

– В литозорий?

– Я бы сразу вас туда отвел, но надо уладить дела вон с ним. Берегите книгу как следует.

Она собрала монеты.

– Я ваша должница.

– Айе, заметано. Спасибо скажете потом. Удачи! Надеюсь, Онгентов малый объявится, но я б не стал на это рассчитывать.

Каменный мальчишка пропал. У них побывала Кариллон Тай. Болинду повезло – живой. Шпат мог раскатать всмятку все кости в его теле. Джери подмывало так и сделать. Двое задержанных, невероятно ценные оба, а он дал им спокойно уйти. Они даже уперли посох Джери, и символичность, мать ее, налицо. Премного благодарен.

Он отследил их до церкви Нищего Праведника, где нашел выбитую дверь. А дальше эти двое могли уйти куда заблагорассудится. Если они не покинули Гвердон, он сыщет их снова, но понадобится время, и события уже ускользали из-под его контроля.

Из тени колокольной башни выступил Болинд, сжимая серую накидку.

– Нашел внутри. Похоже, она переоделась.

Джери утвердительно буркнул. Он перетрусил накидку, но ничего интересного не обнаружил.

– И вот еще, – сказал Болинд. Он держал пустой шприц из-под алкагеста. – Судя по всему, кто-то из них ради лекарства взломал ризницу.

– Я же на ночь дал Шпату флакон. Чертово ворье. – Джери побарабанил по набалдашнику трости, скучая по знакомой тяжести посоха. Болинд, все еще клянясь, что у него проломлен череп, присел на церковную скамью и осторожно пощупал побагровевшую шишку перемазанными в черном пальцами. Кража и немедленный прием алкагеста, вероятно, означали худшее состояние Шпата, чем подозревал Джери, раз ему так скоро понадобилась вторая доза наркотика. В городе не особенно трудно найти алкагест, но коли каменному парню надо каждый день-другой по дозе, он, не ровен час, лоханется и выдаст себя. И если девчонка Тай не дала деру, а бродит с ним, то Джери поймает заодно и ее.

Выслеживать их или заняться загадочным посланием ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЁ? Из которого вытекает причастность стражи или сальников к бомбе под Башней Закона и убийствам на улице Желаний?

Церковь внезапно затмилась. На порог шагнул силуэт, очерченный утренним светом, струящимся над Мойкой. Дородный и в рясе.