– Дай я, – женщина принялась тереть руки Андрея в своих ладонях.

Приток крови постепенно возвращал их к жизни.

– Надо спешить. Они скоро вернутся.

Ахмед Масудов вышел из машины. Он нетвердо стоял на ногах, в руке сжимал пистолет, переводя взгляд с Маши на Андрея и назад. Ствол пистолета поднялся и посмотрел на его спасителей.

– Я с вами не пойду. Я не знаю, кто вы и могу ли я вам доверять, – хрипло проговорил он и закашлялся.

– Мы ваши друзья, – сказал Маша. – Не верите?

– Хотел бы верить, – отозвался Масудов, передавая ей испачканный кровью пистолет. – Допустим, вы друзья. А откуда вы знаете, что мне нужно? Чего я добиваюсь?

– Мы знаем многое, но меньше, чем вы. Надо остановить Глотова. А сейчас мы должны идти, Ахмед Ходжа.

Старик колебался. Затем он попытался обойти машину, но пошатнулся. Ларин подхватил его под локоть.

– Я сам, – отстранил его Масудов. – Пошли, нам, оказывается, по дороге.

Под ногами захлюпал тонкий ручеек. Впереди светлел квадратом конец скотопрогона. В него, словно в рамку картины, вписывался молодой лесок.

На заправке у подмосковного шоссе не происходило ничего необычного. Под металлический красный навес заезжали машины, выстраиваясь в очереди возле колонок. Гудели топливные насосы, бензин лился в баки, звякали заправочные пистолеты. Автомобили неторопливо выруливали к трассе и уносились к видневшемуся вдалеке городу.

Бывший советник северокавказского президента и бывший опер стояли на траве возле самого выезда с заправки. Ларин критично осмотрел Ахмеда Ходжу, по достоинству оценил его рваный костюм, облепленные грязью туфли и рассеченную губу. Кровь давно запеклась, вокруг раны чернела гематома.

– Да, в таком виде вас в кафе не пустят, – вздохнул Андрей.

Старик попытался почистить туфли о траву, потер рукав пиджака. А затем махнул рукой – кардинально улучшить свой внешний вид не получалось.

– Да и ты выглядишь не лучше, – проговорил Масудов, разглядывая Ларина.

– И могу себе это позволить.

В самом деле. На Ларине все еще была надета униформа работника имения Глотова – синий комбинезон без эмблем. Грязь на нем и даже рваная дырка смотрелись вполне естественно.

– Выгляжу как сантехник или гастарбайтер, отлучившийся со стройки за бутылкой. Спиртного мне, конечно, не продадут, но я и не претендую.

Ларин вытащил из-под кустов пару пластиковых ящиков из-под бутылок и предложил Масудову присесть.

У стационарного пылесоса на заправке торчал серый неброский внедорожник. Его владелец не спеша чистил салон и время от времени поглядывал на живописную парочку из-под очков. Над шоссе пролетел вертолет ГИБДД. Летел низко, неторопливо повторяя изгибы трассы.

– Надеюсь, это не по нашу душу, – сказал старик, провожая винтокрылую машину броской расцветки взглядом.

– Пока есть время, я принесу чего-нибудь поесть. А вы ждите меня здесь.

Ахмед Ходжа опустился на ящик и подпер голову руками; он сидел, покачиваясь, и о чем-то усиленно думал. Ларин подошел к кафе. Покидавшая стеклянную дверь дамочка брезгливо глянула на него.

– Извините за вид, – пробурчал Ларин, – но мне только сигарет купить. Мы тут асфальт кладем, ямочный ремонт производим, – и улыбнулся обворожительной улыбкой.

Сработало, дамочка даже уступила ему дорогу.

В баре было немноголюдно. Люди подолгу не задерживались, все-таки посетители – шоферы и пассажиры – не отдыхать сюда приехали. Бармен глянул на Ларина.

– В грязной одежде не обслуживаем.

– Я на работе, асфальт укладываю и сидеть у вас не собираюсь, – вновь улыбнулся Андрей, но на этот раз уже дружеской улыбкой. – Мне с собой два крепких кофе и пирожки какие-нибудь.

– С мясом, творогом или повидлом? – смягчился работник стойки.

Андрей тут же припомнил, что мусульмане не едят свинину, и попросил дать ему с творогом. Над стойкой светился телевизор, был включен какой-то музыкальный канал. На экран никто не глядел. Ларин вопросительно посмотрел на бармена и взял в руки пульт. Бармен у кофеварки пожал плечами, мол, если надо – щелкайте.

Андрей прошелся по каналам и остановился, когда в углу экрана появился логотип европейских новостей. Видеоряд шел «без комментариев». Показывали обезлюдевший рынок в Ульяновской области, перевернутые прилавки, сожженные киоски, между которыми бродили мрачные стражи порядка. Затем строчка «без комментариев» исчезла, показали стихийный митинг на площади перед зданием мэрии. Толпа была четко разделена милицией на две части: местные жители и приезжие кавказцы. На ступеньках рядом с мэром выступал президент той самой проблемной автономии, обращался ко всем сразу – эмоционально махал левой рукой, а правую то и дело наполеоновским жестом засовывал в прорезь пиджака. Диктор за кадром, гнусавым голосом пытаясь докопаться до разума слушателей, с придыханием сообщал, что президенту удалось уговорами вразумить толпу и прекратить кровопролитие. Мол, он обратился к старейшинам, оставшимся на родине, и те призвали своих отправившихся на заработки в Россию соплеменников к прощению. Комментатор отпустил в адрес президента несколько кучерявых комплиментов, назвав его чуть ли не спасителем нации и одним из ведущих политиков Российской Федерации. Ну, а потом прозвучало заявление, что из Ульяновской области президент автономии направится в Москву, где примет участие в масштабной конференции «Неделимая Россия. Проблемы Северного Кавказа».

– На конференцию приглашены ведущие политики страны, представители Совета безопасности, отечественные и зарубежные дипломаты, журналисты... – продолжил за кадром диктор.

Ларин только зубами скрипнул. Насколько он знал, в службе европейских новостей было железное правило – все более-менее важные информационные сообщения обязательно подкреплялись видеорядом, к тому же в выпусках допускались только информационные сообщения, без оценок, которые предстояло делать зрителю самому. Оба этих правила были грубо нарушены. Наверняка в русской редакции канала кому-то очень хорошо заплатили, чтобы в эфир вышел сильно подправленный и дополненный отсебятиной текст, прославляющий невменяемого президента, а не дословный перевод с английского оригинала.

– Ваш кофе и ваши пирожки, – прозвучал голос бармена.

– Спасибо, – Ларин щелкнул кнопкой на пульте, вернув на экран выпуск музыкального канала, сунул теплый бумажный пакет за пазуху и с двумя пластиковыми чашками, наполненными кофе, вышел на улицу.

– Похоже, что мы опаздываем, – пробормотал он, направляясь к выезду.

Ахмед Ходжа по-прежнему сидел, подперев голову руками. Он лишь кивнул, когда Андрей поставил перед ним чашку горячего кофе и разорвал пакет с пирожками.

– Угощайтесь.

– Кто эта женщина? – Ахмед кивнул куда-то вдаль, явно имея в виду Машу.