камешков. Ну всё, хватит ребячиться. Время искать выход из грота, я сюда не в футбол пришла играть.

Обошла залежи драгмета, гору золотых мечей и щитов, упёрлась в жемчужину полутора метров в поперечнике. Воображение тут же нарисовало раковину моллюска, — это в каких же водах обитали такие монстры? Не дотрагиваясь, обошла по кругу: диковинная штука, только природа способна создать столь превосходное творение.

Пора двигать дальше, чай не в музее. Перемахнув через сундук, под завязку набитый всякой мелочёвкой, едва не поскользнулась на отполированной поверхности чёрного опала, чудом удержав равновесие. За спиной что-то звякнуло, затем ещё раз и ещё. Я резко обернулась, нос к носу столкнувшись с огромной змеиной головой. Длинный — метра четыре, не меньше — раздвоенный язык прошёл в полуметре от плеча. Реакция сработала мгновенно, на секунду опережая разум. Оттолкнувшись от камня, сделала сальто назад, мягко приземлившись на ноги в пяти метрах от головы размером с грузовик, сплошь покрытой золотыми чешуйками. Изумрудные глаза-блюдца, до боли напоминающие мои собственные, уставились оценивающе, словно на кролика.

— Как пос-с-смела ты, букаш-ш-шка, наруш-ш-шить мой тыс-с-сячелетний с-с-сон⁈ — прошипел змей.

Уж не Великий ли это полоз собственной персоной? Насколько я помню, тот обретался в Уральских горах, — чего ему делать в Нави? Может, это другой змей, хранитель кладов, например? Габарит впечатляет, уже прониклась и ощутила себя Фродо, который спёр Завет-камень у Смауга.

— Я тут проездом, не серчай, хозяин! Вот я есть, а вот меня уже нет!

Развернувшись, понеслась через золотые россыпи навстречу спасительному выходу из грота, который маячил впереди.

Всего-то метров триста пробежать по пересечённой местности. Ага, легко сказать, да трудно сделать, а если быть точной — невозможно. А как побегаешь, когда тело зажато тисками колец, а рёбра хрустят, словно чипсы? Хотела было высказать своё неодобрение по этому поводу, но змей доводы слушать не стал. Кольца разжались, и рухнула вниз с высоты двадцати метров, не долетев до земли, была подхвачена огромной пастью и тут же проглочена.

«Какой грустный конец», — подумала я, протискиваясь по пищеводу. Да ладно, не так уж всё и плохо. Раскорячившись в желудке, чтобы ненароком не угодить ногами в соляную кислоту, плескавшуюся на дне, призвала родовой клинок. Сталь из истинного железа проткнула плоть полоза-переростка, как раскалённый нож масло. Змей, неистово заревев, принялся сокращать мышцы тела, чтобы изрыгнуть несговорчивую пищу обратно, а там раздавить, словно муху. Но не тут-то было. Без воздуха я продержусь минимум четыре минуты, а за это время успею сделать люля-кебаб из змеиного мяса.

Не обращая внимания на обжигающий желудочный сок, наносила колющие тычки один за другим. Лёгкие горели огнём, кислородное голодание сказывалось на силе и качестве ударов, но я упрямо продолжала шинковать монстра изнутри. Желудок сжался, по телу змея прошла волна судорог. Закричав от боли в переломанных костях, приготовилась продать жизнь дорого и красиво, стерев с лица Нави подземное царство, но вдруг всё закончилось. Змей обмяк, а я шлёпнулась в лужу кислоты. Кожа пошла волдырями, но мне было плевать. Ещё десять секунд — и я задохнусь.

Приложив титанические усилия, пробилась-таки наружу, разрезав бронированную золотую шкуру. С наслаждением втянула ноздрями затхлый пещерный воздух. Будто заново родилась. Вот уж приключение так приключение! Кому поведай — не поверят.

С большим трудом выпростав тело наружу через узкое, прорубленное мечом отверстие, упала плашмя на кучу золота. Поднялась на колени: не время разлёживаться, вдруг эта машина убийств воскреснет. Но нет, огромная стометровая туша не подавала никаких признаков жизни.

И тут я ощутила, как живой огонь разливается по венам. Что-то не так! Меня скрутило пополам, а затем вырвало желчью. Температура тела кратно подскочила, из ушей, глаз и носа хлынула кровь. Кашляя и перхая бурыми ошмётками, я каталась по золоту и самоцветам, пачкая всё вокруг кровавой блевотой. Ужасная боль рвала разум на части, я задыхалась, не в силах закричать, а затем пришло оно… наслаждение, которого я никогда в жизни не испытывала. Оргазм, от которого обычная девушка сначала кайфанула бы по-взрослому, затем сошла с ума, а в кульминации — подохла в корчах. Я выжила лишь потому, что во мне от обычного осталось только имя. Алчный до душ источник, чтоб ему век этих самых душ не видать, сожрал-таки астральную начинку змея, а я, того не желая, впитала ауру.

Обожрались оба. Реактор в авральном режиме сливал излишки энергии в накопитель, а моя аура, получив добавочный материал для развития, спешным образом видоизменяла саму себя. Магические каналы трещали по швам. Уж не бога ли я завалила? Или полубога? Внебрачного сына Велеса, например? Вот Морана обрадуется. А вот не надо меня жрать! Могли бы миром разойтись. Не виноватая я, он сам начал, а я закончила. Да, неплохо, так — у меня всё-таки первый раз, хорошо хоть, Василиса разделила усладу со мной, иначе ползать мне тут, пуская слюни счастья.

Вроде отпустило. Заглянула в себя. Рубиновые кольца источника вертелись с огромной скоростью, переплетения энергетических потоков в астральных оболочках изменились до неузнаваемости. Помимо кровавой ауры, возник ещё один слой — чуть тоньше, но существенно плотнее. Я не знала, а скорее почувствовала, что это за сила такая. Смерть, тлен, разложение, скверна. Ещё одна капля дёгтя в мою бочку с дерьмом. Ладно, чего уж там? Что немцу — смерть, русскому в радость. Я и так тёмная, подумаешь, стану темнейшей. Инстинктивно к этому тяготею, вселенная слышит мои чаяния и посылает испытания, а в награду даёт то, чего больше всего жажду.

Слепа вселенная. Не видит она подлинных желаний. Мне бы в баню по-серому. Банщика толкового, чтобы весь дух выбил берёзовым веничком. Квасу лютого с хреном, дабы до кровавых соплей пробрало, а затем массаж в четыре руки, от Дашки с Глашкой. Суточный сон тоже бы не помешал. Вот оно — настоящее счастье для выживальщика, а не это вот всё! Обвела взглядом пространство пещеры. Хозяин издох, а злато обратилось в черепки. Этого и следовало ожидать. Не подвела интуиция. Кругом иллюзия и обман. Лишь золотая чешуйчатая шкура поблёскивала в серой пыли.

Какая она славная. Вот бы примерить. А почему нет? Никто же не видит. Скинув с себя прожжённую кислотой одежду, обвела глазами обнажённое тело. Рубцы, оставленные желудочным соком, рассосались, кожа белее снега — ни родинки, ни волоска, а в золотой шкуре полоза я буду смотреться ещё краше и величавее. Истинная королевна змей! Подойдя к останкам, протянула руку и заорала от дикой боли. Фаланги