– Просто тут трудно разобраться, – ответил я, обходя всякие неприятные сюрпризы посреди узкой улочки, – Сейчас придём, где-то здесь за поворотом!

– Фу! – ехидно воскликнула Джеки. – Ну и вкус у твоего друга! Вряд ли даже забулдыгам по душе это местечко.

Через несколько минут я всерьёз задумался, не из-за Джеки ли со встречей не ладится. Бар был тем же похабнейшим кабаком, только специализированные представления ещё не начинались, и в зале сидело всего несколько тёмных личностей, они явно скучали. Тени в конце зала были самыми обычными тенями, а задние двери крепко закрыты. Все мои попытки разговорить бармена оказались напрасными, ни о чём он говорить не желал, даже когда я пообещал ему чудовищные чаевые.

– Лучшее страхование жизни в наших местах – крепко закрытый рот, – весело заявил он.

Устав ждать, мы вышли и отправились бродить по порту, но кого бы мы ни спрашивали, никто ничего не знал. Только когда я назвал Батанга Сена, на меня посмотрели так, будто я спрашивал, где найти «Летучего Голландца». Джеки, естественно, всё больше теряла терпение и замыкалась в своей ледяной китайской скорлупе.

Я попытался вглядеться в prahus; здесь их было полным-полно – изящные маленькие судёнышки с длинным бушпритом и массой парусов. Белые и быстрые, словно чайки, они как чайки же скользили по взбаламученным водам гавани, но среди них не было ни одной шхуны, пригодной по размерам для перевозки контейнера, не говоря уже о двух.

– Всё это очень интересно, – проворчала Джеки. – Но я хотела бы напомнить, что наступает вечер и этот район не самый безопасный для европейцев и даже для такой помеси, как я. Не лучше ли нам отправиться в твой чистый и уютный отель, где ты сможешь сочинить все свои объяснения?

Я окинул взглядом заброшенные дощатые тротуары, ведущие к старой деревянной набережной. Солнце стояло уже почти на линии горизонта, и его длинные лучи, протянувшиеся над водой, только подчеркивали тени.

Кое-где в порту уже зажглись фонари, и маленькие лодки возвращались к причалам.

– Нет, надо обязательно попасть в этот проклятый бар. Я обещал доставить контейнер сегодня, сюда, в это время, и вот на тебе! Мне надо разыскать их, рассказать обо всём и добиться помощи.

Джеки, едва сдерживаясь, прикрыла глаза.

– Стив, – начала она, но тут же широко их открыла и уставилась на что-то за моей спиной. Я обернулся и увидел трех парней, материализовавшихся из боковой улицы. Они посмеивались и, перекатывая во рту жвачку, работали челюстями. На них были не то американские, не то итальянские шорты и рубашки. Один протянул мне руку, будто предлагая что-то, но, когда он разжал пальцы, раздался щелчок, и в руке у него блеснул нож. Однако парню не повезло, – видимо, он слишком понадеялся на свое оружие и, приняв меня за обычного туриста, решил, что я оцепенею от ужаса. Терпение моё лопнуло. Я схватил его руку с ножом и дал ему в зубы, вложив в удар весь свой гнев и досаду. Нож провалился в щель деревянного настила. На меня бросились остальные, но Джеки изо всех сил лягнула одного в голень, да ещё заехала ему в челюсть. А я двинул третьего, затем, схватив их за штаны и за шиворот, одного за другим сбросил в канал, так что только грязные брызги разлетелись.

Первый парень вдруг вскочил с четверенек, как игрок, отбивающий мяч, и столкнул нас с Джеки с тротуара на невысокий склон. Я вывернулся, схватил его за горло и стал тыкать лицом в мелкую воду у берега.

– Kiap Батанг Сен! – рявкнул я, поднимая его за волосы. – Где он? Здесь? Как его найти? Говори!

Говорить он не мог, только мычал. Я собрался было швырнуть его обратно в воду, но поднял глаза и посмотрел вдаль поверх голов наших барахтающихся в канале противников. Солнце село, и в гавани сразу зажглись огни, хотя небо ещё не потемнело. А в облаках, плывущих в бесконечность, я увидал горный пик, мыс, полуостров и маленький остров, образованный ярким облачком, края которого блестели, словно золотистые берега. Над ними нависали серые утёсы – всё это было как архипелаг в море огня. Огонь этот пролился в отражающие небо воды, в воды прямо под нами, и рассыпался рябью в волнах, устало бьющихся о берег. Но с обеих сторон этой огненной дороги море тонуло в сумерках, и тем ярче отражались в тёмной воде фонари, горящие в гавани.

Я выпустил парня, вскочил обратно на мостки, протянул руку Джеки, втащил её, и мы побежали. Наши каблуки стучали по дощатому настилу, и вокруг всё стремительней вечерело. Мостки становились всё более шаткими, казалось, эту часть порта никогда не обновляли. Миновав несколько причалов, я остановился у полусгнивших ворот и вытянул вперед руку.

– Что? – с трудом проговорила запыхавшаяся Джеки. Её голос дрожал, в нём не было прежней, свойственной ей уверенности. – Они гонятся за нами? Ещё другие появились?

– Да нет! Я о них и забыл, мы не потому бежим. Смотри!

Она посмотрела, но не туда, куда я указывал, а на меня.

– Что там? На что ты глядишь, Стив?

– И ты смотри! Да не на меня, а в воду! Что ты там видишь? Что там отражается?

Она удивленно всмотрелась.

– Непонятно – какие-то огни. Слишком много огней, будто отражается что-то очень высокое, но ведь в гавани ничего такого нет?

– Есть! Нет, нет, не отрывай глаза, смотри на воду пристальней, пристальней. Ну, видишь?

– Да что-то такое поднимается – мачты? Две, три, не понимаю, что это? И огни горят.

– А я понимаю! Две мачты, нет, три, да ещё вроде труба! Фонари на снастях! О боже, смотри, какой огромный корабль! Бежим!

И, увлекая Джеки за собой, я промчался через открытые ворота и побежал к причалу, но почему-то доски деревянного настила вдруг кончились, и под ногами гулко зазвенели ровные каменные плиты. Я услышал, как, дернув мою руку, вскрикнула Джеки, но в водовороте густого белого тумана, окутавшего нас, потерял её из виду.

На нас, будто клетка, опустилась тишина. Её нарушало только громкое неровное дыхание Джеки. Я сжал её руку и прошептал:

– Не вздумай ничего…

– Пусти! – выкрикнула она и ловко ударила меня по бицепсу: таким приемам обучают на курсах самозащиты. Наверное, насильника такой удар не остановил бы, но я-то его не ожидал. Джеки вырвала руку, и её легкие шаги быстро затихли в тумане.

Я бросился за ней, проклиная – нет, не Джеки – себя! Я нисколько не осуждал её за эту выходку. У неё было достаточно причин считать меня свихнувшимся, а то и похуже – вовсе безумным, а тут ещё такое! Конечно, она решила, что я всё это сам подстроил. И побежала она туда, куда и я на её месте кинулся бы, – налево, обратно, но туман там был такой же густой, и под ногами всё ещё звенели каменные плиты. Впереди послышался приглушенный шум, Джеки вскрикнула, у меня оборвалось сердце, но вот снова зазвучали её шаги, – видно, она просто споткнулась. И тут же я чуть не споткнулся сам. Передо мной оказалась ступень – широкая каменная ступень, отполированная множеством ног, скользкая от сырости. Лестница! Куда она ведет? Может, вверх, туда, где кончается туман, а может быть, приводит в пустоту! Я поднимался очень осторожно, вытянув вперед руку, и надеялся, что Джеки тоже ведёт себя осмотрительно. Окликнуть её я не решался, я ещё помнил о стрелах, да и Джеки мой окрик мог только испугать.