class="p1">Новый выплеск адреналина в кровь воспринимается уже не так. Бесконечно бояться невозможно. Нервная система, защищаясь, преображает страх в азарт.

Ладони отталкиваются от моего стола. Тарнавский вырастает, складывает руки на груди. Ждет, когда посмотрю в лицо.

Я смотрю. Хмурится.

А мне любопытно, откуда узнал, что заходила. Я абсолютно уверена, что следов не оставила. Камер в кабинете вроде как нет.

Если были бы — он не спрашивал. Взял бы за шкирку и выбросил. Тогда в чем мой промах?

— Ты по Алане и Гермесу стороны обзвонила?

Киваю.

— Да. Представители будут.

— Отлично.

Тему Тарнавский не развивает. Задав бессмысленный вопрос, разворачивается и возвращается к себе. А я зависаю взглядом на закрывшейся двери.

Вслед за всплеском актерства — апатия. Я слишком слабый игрок. Не смогу защищать его долго. А если скажу, он же даже не поблагодарит. Мне кажется, разочарован во мне. Не такую хотел себе… Помощницу.

Глубоко вздыхаю и хватаюсь за телефон. Сообщения и входящего нет. Черт. Ненавижу.

На иголках жду до самого вечера. Тарнавский уходит, а я все еще сижу.

Накручиваю себя.

Закрываюсь в туалете и из кабинки звоню на номер, с которого получила входящий утром. Слушаю гудки. Взрываюсь злостью, потому что новый знакомый трижды скидывает.

Ухожу домой только в девять, смирившись, что сегодня не дождусь. Но и в пятницу ключ мне тоже никто не привозит.

Я извожу себя. Жду, что Тарнавский заметит пропажу. Еще, что там поймут, что устройство испортила я, а не время. Воображение в красках рисует, что со мной может сделать каждый из участников этого противостояния.

Вслед за сном пропадает аппетит. Мне кажется, что обзавожусь парой седых волос. А субботу на до и после разрезает долгожданный звонок.

Увидев тот самый номер, выкрикиваю:

— Алло!

Возможно, даже пугаю, потому что мужчина не отвечает сразу.

— Флешку твою завезу… Бестолковую… Куда?

— Почему бестолковую? — Самой противно, но надо играть.

— У Русика спросишь. Везти куда?

Я называю адрес кафе на перекрестке. И только сжав холодный металл пальцами успокаиваюсь.

Взглядом провожаю темную, рванувшую с места машину. Надеюсь никогда больше не встретить этого человека.

А еще понимаю, что до понедельника не дотерплю.

Поднимаюсь в квартиру за удостоверением помощника. Заказываю такси и везу орудие неслучившегося преступления обратно в суд.

Семь бесконечных минут трачу на то, чтобы уболтать охранника меня пустить. Приходится пожертвовать номером телефона и обещанием сходить с ним на кофе. «На трезвую» он меня не интересует, но сейчас я настолько волнуюсь, что согласна на любые откупные.

Вожу ладонями по коротким джинсовым шортам и голым бедрам, чувствую как флешки в заднем кармане упирается в ягодицу. Дрожащими пальцами отмыкаю дверь в приемную. Прохожу вглубь, пытаясь ухватить ключ от кабинета судьи, но он то и дело выскакивает.

Давая мне связку, Тарнавский, конечно же, не думал, что я стану ею злоупотреблять. Но у меня есть оправдание: возьми он на мое место другую, вляпался бы куда сильнее.

Справившись с замком на себя двери, закрываю за спиной и под аккомпанемент ошалело лупящего в висках и затылке пульса прохожу к столу.

Сажусь на судейское кресло. Выдвигаю шкафчик, забрасываю.

Еле держусь, чтобы не перекрестить. Неожиданно даже для себя улыбаюсь. Кажется… Получилось?

Нужно тут же встать и вылетать, но облегчение преображается в слабость ног. Чувствую дрожь под коленками. Даю себе немного отдохнуть: закрываю глаза и длинно выдыхаю. Но так же вдохнуть уже не успеваю.

Сначала слышу хлопок внешней двери, звуки размашистых шагов.

Пружиной подскакиваю с кресла, когда снаружи дергают ручку.

Глава 25

Юля

Дверь открывается и я вижу Тарнавского.

Успеваю обойти стол, но в голове набатом бьется осознание, что это не поможет.

Судья смотрит четко на меня. Сердце выстукивает бешеную чечетку, но я стараюсь сохранить хотя бы намек на самообладание.

— Здравствуйте, Вячеслав Евгеньевич, — чувствую себя бестолковейшей из дур, улыбаясь и бодро здороваясь.

— Здравствуйте, — он отвечает, делая шаг внутрь кабинета.

Взгляд мужчины оставляет меня в покое и проезжается по пространству вокруг. Я знаю, что визуальных изменений в кабинете он не найдет, но все равно волнуюсь дико. Прячу нервы под дурацкой улыбкой. Получив новый взгляд — сглатываю.

Мне хотелось бы промямлить что-то невнятное и выскочить, по-детски пригнувшись под рукой мужчины. Но…

Тарнавский закрывает дверь за спиной, вернувшись взглядом ко мне. И уже не отрывает.

Мы сегодня вдвоем в неформальном, но только я в коротких шортах и майке, а он во вполне приличных джинсах и тенниске.

Язычок дверного замка щелкает, становясь в паз, я смаргиваю, только это не помогает усмирить волнение.

Что врать, Юля? Думай, что будешь врать?!

— Снова бумага нужна?

Произнесенный пусть вполне спокойно, но с очевидной для меня издевкой вопрос как-то разом отбирает надежду.

Вместо внятного ответа — глупо смеюсь. Веду пальцами по столу, смотрю вокруг, но не на него.

От мелькнувшей в голове мысли тошно, но… Другие варианты есть, Юль? Нет.

Постараюсь… Отвлечь.

Тарнавский подобного поведения мне никогда не позволял, но я разворачиваюсь к судье лицом и опускаюсь ягодицами на угол его стол. Упираюсь ладонями, запрокидываю голову и смеюсь. Стараюсь красиво.

Открываю шею, втягиваю на всякий случай живот, встряхиваю головой, позволяя волосам рассыпаться по спине и плечам прежде, чем опустить.

Я же ему нравлюсь, правильно? Пусть бы, как все мужики, клюнул.

— Да я зарядное на работе забыла. Приехала. А потом вспомнить не могла: у вас вазоны в кабинете стоят или нет…

Взмахиваю рукой себе за спину на окна. Ужасно стыдно за то, что творю сейчас. Вытаскиваю из задворок памяти все самое худшее, что успела отметить в поведении девочек-тпшек. Жеманство. Глупость. Наглость. Дерзость. Бесстыдство. Уверенность, что ничего им за это не будет…

Жаль только, сердце в курсе, что мне-то очень может быть. Вылетает. Но я его потом успокою. Если выйду живой, конечно.

— Как видишь, нет вазонов, — Тарнавский отвечает негромко, я кожей впитываю исходящие от него вибрации. Они поднимают волоски на теле и доставляют болезненные ощущения.

Мне снова нужно легкомысленно рассмеяться, пожимая плечами, но я торможу.

Следующая трель кокетливого ха-ха-ха немного напоминает карканье вороны.

Соберись, Юля! Давай…

Нельзя показывать ему, что мне некомфортно и страшно. Нельзя пытаться побыстрее сбегать. Это все очень палевно.

Нужно делать вид, что я на расслабленном.

Заставляю тело слушаться. Упираюсь ладонями в дерево и запрыгиваю глубже на стол. Ногу забрасываю на ногу. На грани истерики триумфую, видя, как Тарнавский следит за моим чертовски неловким (как самой кажется) в меру изящным движением.