В полицейском управлении Ласточкин был отмечен за сметливость и прекрасный почерк и по рекомендации начальства направлен на службу в Зимний дворец. Здесь он тоже был на хорошем счету, начальство давало о нем прекрасные отзывы. Потому ему, и никому другому, во время болезни императора Николая доверили переписывать царские бумаги.

Ко времени описываемых событий Степану Ласточкину было 33 года. Несмотря на зрелый возраст и прочное служебное положение, он все еще не был женат, что объяснялось, с одной стороны, слабым здоровьем письмоводителя, а с другой – его природной робостью и щепетильностью в обращении с женским полом. Впрочем, как установил поручик Машников, ведший эту линию расследования, Степан Егорович в течение последних двух лет ухаживал за девицей Софьей Двуреченской, из мещан, жившей неподалеку, на Екатерининском канале, и регулярно ходил в гости к Двуреченским, но все еще не сделал девице предложения.

– Сидит у них, каждый вечер сидит, – рассказывал поручик на совещании, проходившем вечером третьего дня в гостиной Угловых. – Через окно вижу – сидит, чай пьет, разговоры разговаривает. А чтобы девица его провожала, чтобы там поцелуи были или какие другие действия – нет. Уж очень скромен наш Степан Егорович.

– Хорошо, давайте подведем итоги, – сказал статский советник. – Первичные сведения об интересующем нас объекте мы собрали. Можно ли переходить к основному этапу – допросу подозреваемого?

– Вряд ли, – покачал головой Дружинин. – Предъявить ему нечего. Ни одной зацепки. Одни подозрения. Ему достаточно упереться и говорить «Нет, и в уме не держал» – и ничего у нас не выйдет.

– Я тоже думаю, что арест производить преждевременно, – согласился с Дружининым поручик. – Оно и правда, зацепок у нас нет.

– Значит, надо их раздобыть! – воскликнула Катя.

– А может, их и нет, зацепок? – высказал предположение Углов.

– Нет, должны быть, – покачала головой Половцева. – Я, правда, не так много наблюдала за этим письмоводителем. Но и этого мне хватило, чтобы согласиться с Ахметом. Помните, что он сказал там, в пещере? «Человеку с таким взглядом я бы не доверил во дворце служить». Вот и я бы не доверила! Затравленный он какой-то и в то же время озлобленный, вызов в нем чувствуется… Такой вполне мог убить императора. Мы просто мало за ним наблюдали.

– Хорошо, продолжим наблюдение еще два дня, – согласился Углов. – Но не больше. Сами понимаете – времени у нас немного. Получим новые данные или не получим – на третий день производим задержание и допрос.

Однако два дня следить за переписчиком царских бумаг не понадобилось. Уже на следующий вечер Степан Ласточкин, выйдя из дома, направился не по знакомому сыщикам маршруту, на Екатерининский канал, а свернул в сторону Обводного канала. Дойдя до канала, письмоводитель свернул направо и зашагал в сторону залива. Так он прошагал два квартала. За ним неотступно следовали Углов и Дружинин. Шел уже девятый час вечера, когда Ласточкин остановился перед массивным двухэтажным домом и позвонил. Сыщики слышали, как на звонок дверь отворили, письмоводитель вошел, и дверь снова захлопнулась.

– Интересно, чей это домик? – пробормотал Углов, отходя в сторону от здания, чтобы оглядеть его целиком. – Строение не маленькое. Владелец, стало быть, человек со средствами. Скорее всего, какой-нибудь купец. Или человек, который изображает из себя купца…

– Владелец, может, и купец, только вряд ли он живет здесь со своим семейством, – ответил на это Дружинин. – Обрати внимание: половина окон освещены, а половина – темные. И каждое освещенное окно имеет свой цвет. Ну, то есть абажуры над лампами у всех разные. В собственном доме, который занимает одна семья, так не бывает.

– Наблюдение верное, – согласился Углов. – Выходит, дом сдается внаем, поквартирно. И наш письмоводитель пришел в гости к одному из квартирантов. Вот только к какому?

– А мы это сейчас узнаем, – сказал капитан.

Он вернулся к двери и уверенно позвонил. Раздались шаркающие шаги, дверь открылась на узкую щель, и показался чей-то глаз, который с некоторым испугом воззрился на позднего гостя.

– Вам кого? – спросили из-за двери.

– Мы из жандармского управления, – веско произнес Дружинин. – Ну-ка, быстро открывай, разговор есть.

– Сию минуту, ваше благородие, открываю, – засуетился человек за дверью. – Не извольте сердиться, что не сразу, сами понимаете, место у нас отдаленное, да и время позднее…

Дверь открылась, и сыщики вошли в небольшую переднюю, освещенную масляной лампой. Газового освещения в доме, видимо, еще не было. Вправо и влево от передней уходили коридоры, узкая деревянная лестница вела на второй этаж.

Человек, открывший им дверь, был то ли слугой, то ли швейцаром – во всяком случае, на нем имелось некое подобие грязной и чрезвычайно ветхой ливреи. Это был тщедушный человек лет пятидесяти, в глазах у которого читался страх перед могущественными пришельцами.

– Ну-ка, говори быстро, кто ты такой и чего здесь делаешь! – приказал Дружинин.

– Я, изволите видеть, служу здесь вроде как швейцаром, – объяснил обладатель ветхой ливреи. – А заодно и за домом присматриваю, так что получаюсь вроде домоправителя. А прозвание мое Потап Япрынцев.

– А чей это дом? И кто в нем проживает?

– Сей же час все расскажу, ваше благородие! – с готовностью произнес домоправитель. – Дом этот, изволите ли видеть, принадлежит купцу второй гильдии Суходоеву Петру Карповичу. Но сам он здесь не квартирует, сам он живет в другом своем доме, расположенном…

– Не тяни! – прервал говорившего капитан. – К чему нам дома вашего купца? Нас интересует, кто здесь живет!

– Здесь, изволите видеть, много кто проживает, – заторопился Япрынцев. – Набито народа, как огурцов у огорода. Однако народишко все незначительный, малого калибра. Но притом, смею заметить, всё людишки смирные, ни в каком злоуправстве не замеченные. Вот здесь, на первом этаже, проживает Шалохвост Трофим, приказчик, с женой и двумя малыми детьми. За ним, дальше по коридору…

– Подожди, всех нам не надо, – снова остановил его Дружинин. – Ты вот что нам скажи. Только что, перед нами, сюда вошел один человек. Ты его впустил, не спрашивая. Стало быть, ты его знал, видел не первый раз. Скажи: к кому он направился?

– Совершенная ваша правда, ваше благородие! – воскликнул домоправитель. – Господин энтот к нам не в первый раз приходит. А в который, я уж и не упомню. С прошлой осени ходит, кажную неделю-с. Прозвания его я, правда, не знаю, а вот куда направляется, мне доподлинно известно. Проследовал молодой человек на второй этаж, в квартиру господина Булыгина.

– Где она находится, в какой стороне? Покажи! – потребовал Дружинин.

– Вон там, слева, – отвечал его собеседник, ткнув пальцем в потолок.

– А что за Булыгин такой? Чем занимается? – вступил в разговор Углов.

– Булыгин Алексей Гаврилович, изволите видеть, проживает у нас, почитай, уже два года, – начал рассказывать Япрынцев. – Служит он в Измайловской прогимназии, преподает там математику и прочие естественные науки. Человек ученый, книг у него уйма, сам видел.