– Какой Харчук? – машинально спросил Ринат, не поняв, о комони говорят.

– Микола Харчук, – пояснил Степан, – наш герой. Ему,говорят, тоже звание Героя дадут. Одному уже посмертно дали. А он живой,легенда настоящая. Почему бы не дать.

– Кому дадут Героя? Кто он такой?

– Он у нас против москалей воевал во время войны. Командовалбатальоном. Потом в Австрию ушел и там союзникам-англичанам сдался. А те сдалиего Сталину. Вот такие союзники были. Но здесь ему «повезло». Тогда смертнуюказнь отменили, и он двадцать пять лет лагерей получил. Тогда еще про него невсе знали, а другие солдаты его не выдали. И он вместе со всеми получилдвадцать пять лет. Как обычный рядовой солдат, боровшийся с большевиками. Иотсидел все двадцать пять лет от звонка до звонка. А уже потом, в наши дни, всевсплыло. Что он командиром батальона был и как его ребята героически сражались.Теперь все просят президента его тоже отметить. Говорят, что скоро Ющенко новыйуказ подпишет и Харчук тоже звание Героя получит.

– Он был бандеровцем? – догадался Ринат. – Воевал сСоветской армией?

– Он за свободу Украины воевал, – поднял большой толстыйпалец Степан, – за нашу свободу. И против фашистов, и против большевиков. Засвободную Украину.

Ринат нахмурился. Он родился в семьдесят шестом, и все егодетство прошло в Киеве. В его семье был настоящий культ фронтовиков, людей,героически защитивших и отстоявших Родину во время самой страшной войны вистории человечества. Он с детства привык гордиться своим дедушкой – ПетромГригорьевичем Полищуком, Героем Советского Союза, генерал-лейтенантом авиации,с которым он вместе ходил на парады до двенадцати лет. Как ему завидовали всесоседские ребята, как он гордился Золотой Звездой на груди своего деда. Итеперь он снова вернулся в Киев и, сидя в этом кабинете, слушает о «подвигах»какого-то Харчука, который во время войны стрелял в спину генералу Полищуку иего боевым товарищам.

– Как ему можно давать Героя? – возмутился Ринат. – Он жепредатель, бандеровец. Каратель. Пока другие за Родину воевали, он людейубивал.

– Он большевиков убивал, комиссаров и «москалей», – ласковымтоном пояснил Юрий, – видимо, мало убивал, если они все-таки Украину смоглизахватить. А такие, как Харчук, настоящие герои были. Они и с фашистамивоевали, и с большевиками. Хотели самостийную Украину, свободную и независимую.Но тогда не получилось.

– Это они были героями? – не поверил услышанному Ринат. Внем сказывалось его пионерское прошлое. Комсомольцем он не был, к этому времениСоюз уже распался, но пионером и командиром отряда дружины он был. В девяностопервом ему было только пятнадцать. Но в Москве, где он жил все последние годы,отношение к таким людям, как Харчук, было однозначным – они считались врагами ипредателями. И в семье генерала Полищука к ним тоже относились как к врагам ипредателям.

– Конечно, героями, – кивнул Степан, – они за свободуУкраины жизни свои отдавали. А ты чего так дергаешься? Ты же не москаль. Тынаполовину украинец и наполовину татарин. И тех и других русские всегда нелюбили. Они и Казань взяли, и Киев не отдавали. Ничего, мы свободными стали,дай бог, и вы свободными станете. Недолго осталось, скоро Россия развалится.

– А какое отношение к вам имеет Харчук? – нахмурился Ринат.– Вас тогда и на свете не было.

– Зато сейчас мы здесь. Мы ветеранские организацииподдерживаем. Только не тех полоумных, которые под красными флагами поКрещатику шастают, а настоящих патриотов. Которые вместе с нами готовы заУкраину сражаться.

В этот момент в кабинет наконец вошли оба адвоката.

– Мы завершили нашу работу, – заявил Иосиф Борисович, – всепункты согласованы, и вы можете идти на подписание договора.

– Все готово, – подтвердил Марк Пинхасович. – У нас неосталось никаких вопросов.

– Ну и ладно, – поднялся Юрий, – а то мы здесь парню мозгизапудрили. Политика – она вещь тягучая, затянет, и спорить можно до утра. Абизнес – дело конкретное, в нем цифры и факты.

– Пойдем, – согласился Степан, поднимаясь следом за братом,– нас уже ждут журналисты. Мы стольких людей пригласили. Пусть все увидят, чтомы работать начинаем.

Ринат все еще сидел на своем стуле. Если бы не былосегодняшней ночи, возможно, он повел бы себя иначе. Но за эту ночь онповзрослел и постарел на много лет. Он стал другим человеком. Он перешел некуюгрань, убил другого человека, пусть даже мерзавца, пусть даже находящегося присмерти. Но он это сделал. И после случившегося он уже не мог оставатьсяпрежним. Не мог предаваться прежним страхам, оставаясь робким и нерешительныммолодым человеком.

– Чего сидишь? – спросил Степан. – Пойдем. Нас уже ждут.

Ринат наконец поднялся, и они вышли из кабинета. Пройдя подлинному коридору, они спустились по лестнице на первый этаж в большой зал.Здесь уже было человек восемьдесят журналистов, щелкали фотоаппараты, работаликамеры. На столе было установлено несколько десятков микрофонов. Юрий Глущенкоторжествующе улыбнулся, проходя к председательскому месту. С левой стороны селего младший брат. С правой стороны несколько ошеломленный Ринат Шарипов. Рядомс ним уселись оба адвоката. Юрий щелкнул по главному микрофону пальцем,проверяя его работу.

– Сегодня мы собрались в офисе нашей компании для подписаниябольшого договора, – начал президент компании, – и, учитывая, что здесьприсутствуют гости из Москвы, я буду говорить по-русски.

Он говорил минут пять или шесть. Рассказывал о перспективахсвоей компании, объяснял, почему они приняли решение купить такой крупный пакетакций, подробно перечислил преимущества консолидации акций в одной компании. Взаключение он добавил, что их компания уже купила около семи процентов акцийХарьковского объединения и собирается после подписания сегодняшнего договоравыйти на покупку контрольного пакета акций, чтобы провести реконструкцию иподнять капитализацию компании в два с половиной раза.

Ринат, увидев в зале Тамару, подозвал ее к себе. Оназаметила его жест и, поднявшись, подошла к нему.

– Скажи Анзору, что мы уедем прямо сегодня вечером, –сообщил Ринат, – и узнай насчет билетов. Если не будет билетов, пусть везут насна автомобилях. Прямо в Москву.

– Сегодня вечером будет банкет. Они заказали банкет надвести человек, – показала Тамара глазами на братьев Глущенко, – будетнеудобно, если мы уедем.

– Мы уезжаем сегодня, – твердо повторил Ринат. Он такпосмотрел на своего секретаря, что она невольно попятилась.

– Я все поняла, – тихо сказала Тамара, отходя от столика.

– Иосиф Борисович, – наклонился к сидевшему справа от негоадвокату Ринат, – что будет, если я не подпишу этот договор?