Чертов пикап-мастер. А я и уши развесила, запоминая каждое предложение, слово в слово. И этот его монолог на моих замшелых мозгах теперь будто вытатуирован. Свести бы, да только как, скажите? Так целый день и гоняю в памяти, пока на совершенном автопилоте делаю свою работу.

И вот очередная многочасовая смена заканчивается, но я единственная, которая этому не рада. Я не готова идти домой. Там мне снова предстоит остаться один на один со своим постыдным прошлым. И это становится уже почти невыносимым. Обещала сама себе, что вытравлю из крови Сечина, а получилось, что еще сильнее им отравилась.

Переодеваюсь и прощаюсь с коллегами, а потом выхожу через служебные двери и неспешно бреду домой, слушая заунывные рулады Алексеева. По пути получаю несколько сообщений от Акси с просьбой зайти в магазин и прикупить фисташкового мороженого, пару бутылок молочного коктейля и банку кильки для нашей бабули. Улыбаюсь и делаю, как она просит.

В супермаркете уже на кассе зависаю. Передо мной стоит парочка влюбленных с чипсами, мармеладом и двухлитровой бутылкой колы. Они обсуждают совместный досуг, планы на просмотр какого-то ужастика и буквально воркуют друг с другом – сю-сю-сю.

А я отвожу взгляд, получая по сердцу зубодробильной удар ментальной кувалдой. Со мной никто ворковать никогда не собирался, только завалить на диван и получить своё. Без походов в парк и разговоров под луной, без цветочков и милого флирта.

П-ф-ф, зачем же, когда у нас разгон от «кислятины» до «я тебя хочу» за пару секунд?

Нервную систему снова разносит в хлам от обиды и жалости к самой себе. Но я упорно задираю нос выше, зло оттирая со щек предательскую слезинку. Да, я знаю, что обещала себе больше не реветь, но это просто… соринка в глаз попала.

Расплачиваюсь, складываю свои покупки в шоппер, а затем покидаю магазин, снова врубая музыку в наушниках на максимум. Но уже спустя пару минут она вдруг перебивается стуком моего сердца где-то у меня в горле и пульсацией вскипевшей крови в висках.

Руки затряслись. Ноги подкосились. В глазах потемнело.

И все это только потому, что я увидела у моего подъезда черный Гелендваген своего персонального палача...

Глава 38 – Вне зоны доступа

Болью под ребрами – адской

Ты отзываешься до сих пор,

Я не успела узнать, что такое

«Счастье»

И можно ли любить с тобой.

Мысли кружат, как летучие мыши

Нападают и заключают в свой плен.

Они шепчут всё тише и тише,

Сгорают и превращаются в тлен.

Ты отравил меня своим ядом,

А эликсира живительного не дал.

Я застряла между Раем и Адом –

Ты правда об этом мечтал?

Уничтожить меня и в пыль превратить

Одним головокружительным взглядом.

Не получается тебя забыть,

Твои фантомы всегда рядом.

Бегу, спотыкаясь и падая вновь,

Всё дальше от персонального

палача.

Исповедь не равно любовь,

А чтобы вылечиться – нет такого

На свете врача.

Ляля

Акси, чёрт возьми!

У неё в роду, видимо, действительно были настоящие ведьмы, гадалки, экстрасенсы или ещё кто, но моя лучшая подруга реально предсказала появление Егора Сечина, ну или просто тупо накаркала беду, призывая на наш порог Мажора Мажорьевича Мажорова. Магия, блин! Потому что вот же – его крутая тачка красиво и изящно стоит у нашего подъезда.

Картина маслом “приплыли”. Точнее – “нарисовался не сотрешь”. .

Скажете, у меня паранойя, да? Мало ли, чья это машина. Да вот только я была уверена на всю тысячу процентов из ста, что припаркованный черный монстр принадлежит конкретно моему бывшему соседу. Предчувствие у меня, третий глаз открылся! И номер его блатной мне видеть не обязательно, чтобы руку дать на отсечение – там он, парень, от которого у меня внезапно развилась устойчивая тахикардия.

Ну за что мне всё это? Когда уже фортуна даст немного солнечного света моей стороне улицы? Куда ни глянь сплошные сумерки.

Выследил всё-таки, гад!

От мысли, что мне придется столкнуться с ним вплотную, воочию, так сказать, всё за ребрами перевернулось от страха. Внутренности болезненно скрутило, а кровь превратилась в настоящий крутой кипяток, свернулась и будто бы перестала циркулировать по венам.

Ой, мама! Мамочки!

Я не стала дожидаться, пока бывший сосед покажется по мою душу и сиганула в ближайшие кусты, наплевав на заросли сорняка, крапивы и колючки, впившиеся в ноги и одежду. Безопасность моей ментальной оболочки превыше всего.

Дыхание стало тяжелым, прерывистым, сердце отбивало сумасшедший бит, глухим эхом отдаваясь по всему моему существу.

Спокойно, Ляля! Ты в убежище. Хоть бы не заметил, боже!

Но не буду же я сидеть в кустах до самого рассвета? Ну, конечно, не буду!

Надо как-то выгнать отсюда этого неугомонного сталкера. Интересно, откуда он адрес Акси выведал вообще? Небось, Макс ему напел. Ладно, с ним пусть Бронштейн сама разбирается. У неё это очень хорошо получается.

Вытащила из сумочки телефон.

Разблокировать удалось далеко не с первого раза, я уже молчу про то, как я номер подруги отыскивала в телефонной книге. Дрожащими, трясущимися пальцами, словно у запойного алкоголика.

Докатилась, Зарецкая. Вот до чего гребаный таракан меня довел! До горячки всех цветов радуги. И ведь лекарства нет никакого, хоть вся вакцинами исколись. Ненавижу его! Упертый, как баран. Если девушка сбежала от него, наверное, она не хочет видеть тебя, да? А до Сечина всё дойти не может прописная истина.

А я почти от него вылечилась. Ну, хорошо, не почти. Но на поправку так точно пошла. А теперь что?

У-у-у, так бы и придушила Качка Приблатнёныча!!!

— Алло! — раздался из динамика звонкий голос Аксиньи. — Ну ты куда пропала, Ляль? Бабуля наша тут без кильки уже загибается.

— Тише ты! — шикнула я на подругу.

— А чего мы шепчем? — мигом сменила тональность Бронштейн.

— У меня тут ахтунг, подруга, и ты должна мне помочь.

— Боже, скажи, что тебя не преследует маньяк.

— Хуже!

— Божечки! — запищала Аксинья с явным беспокойством. — Куда уж хуже?

— Тут Сечин, чтоб его.

— Где? Как? Почему…ах, Баринов, сволочь мерзопакостная!

— Короче, Акси, — огляделась по сторонам. Хотя тут бояться мне было явно нечего – кругом одни кусты. Удачное место для игры в прятки. Детство хоть вспомню. — С парнем своим позже сама разберешься. Сейчас меня спасать надо. У нашего подъезда тачка Сечина припаркована.

— Вот же зараза!

Я слышу какой-то шум. Акси,