Два этажа вниз. Четыреста пятьдесят шагов — до заспанных глаз, до растрепанных волос, до тихого смеха и тонких запястий, которые можно удержать одной ладонью.

— Шильда, — прохрипел Раду, вцепившись в подлокотники и вжимаясь в спинку кресла.

Запрокинул голову, стиснул зубы, задержал дыхание — будто снова искал черепаховые шпильки Роха на дне лагуны. И — как тогда — звон в ушах, и колотящееся сердце, и резь в легких — до слез, а над головой — толща воды и бездонное небо. И ступни Наставника — он сидит на деревянном настиле пристани, опустив ноги в волны прилива.

Раду сморгнул видение и выдохнул.

Медленно и осторожно вдохнул, пробуя на вкус запахи кабинета: мастика, воск, кожа, яблоневые дрова. Кофе и табачное вино. И среди них — невесомым шлейфом, рассветной дымкой — исчезающий аромат вербены.

Наваждение схлынуло, оставив дрожь в руках и капли пота на лбу. И глухую злость — на Лиру, на себя. На этого… щенка. На Сибилла — «они целовались!».

…хотел, чтобы она бежала с ним, но госпожа отказалась.

Второго шанса он ему не даст.

И ее свободу стоит… поурезать.

…хватит прятать девчонку в замке, пусть привыкает.

Йарра положил ладони на стол, дожидаясь, пока уймется тремор. Вытер вымазанные в графите пальцы о листок бумаги, вынул из сейфа документы, образцы поглощающих амулетов и шагнул в телепорт.

Утром его ждал Совет пока еще Четырех.

— Здесь три сотни серебром, Сэли. Благодарю тебя за помощь.

— Не нужно, лорд. Госпожа платит мне достаточно.

— Бери.

— Нет, — тряхнул косичками варвар.

Пожав плечами, Тимар бросил кошель в ящик стола.

— Где ты научился противостоять ментальному считыванию, варвар? Ты маг?

— Нет, лорд. Просто заклят. Моя двоюродная тетка — ведьма.

Он подошел к нему снова, спустя несколько часов — высокий худой мужчина с единственной косой, плетение которой означает «верность», с нервным лицом, так не похожим на милое лицо госпожи. В детстве Сэли часто путали с его кузеном, и теперь степняк поражался тому, как могут различаться родные брат и сестра — совсем ничего общего, кроме, пожалуй, роста и сложения. И слепого обожания в глазах при виде друг друга.

О том, что лорд смотрит на маленькую госпожу как мужчина, он старался не думать, несмотря на паскудные слухи.

— Пройдемся?

Пожав плечами, Сэли зачехлил арбалет, забросил его за спину. Укоротил шаг, приноравливаясь к походке хромого.

— Тебе лучше уехать, Сэли, — без предисловий сказал лорд Орейо.

— Почему?

— Для твоего же блага… Она тебе нравится, верно? — усмехнулся лорд. И добавил: — Можешь не отвечать.

— Мои чувства не касаются никого, кроме меня, — остановился варвар. Амулеты на косичках согласно щелкнули.

— Касаются, если начнут приносить проблемы Лире! — резко развернувшись, прошипел Орейо. Красивое лицо лорда перекосила злость. — У Алана тоже были… чувства!

— Господин, я не понимаю, к чему этот разговор. Я не мальчик, который не может держать себя в руках, а взрослый мужчина.

— Видишь ли, Сэли, — тщательно подбирая слова, заговорил Тимар. — Моя сестра красива и умеет нравиться. Зачастую не желая этого. Внимание с твоей стороны ее оскорбит. И навредит ей — граф ревнив. Уезжай.

— Я уеду, если так прикажет госпожа.

— Видимо, я опоздал, — поджал губы лорд. Смерил его раздосадованным взглядом и, припадая на ногу, зашагал к замку, напомнив Сэли паука-сенокосца: та же кособокая походка, те же сети. Тонкие, почти незаметные, они кажутся куда менее страшными, чем лассо ловчего паука — крупного хищника размером с мужскую ладонь, но оттого не менее опасны.

— Он ее на шаг от себя не отпускает, с самого детства! В библиотеку — вместе, кататься — вместе, ели вместе, жили в одних покоях! Граф, когда узнал, в монастыре ее запер на полгода!.. Думаете, подействовало, господин? — захлебывалась Синтия.

Эта прачка напоминала Сэли гадюку — так и брызгала ядом, в обмен на медяшку вываливая самые грязные сплетни об обитателях замка.

— А как война началась, так и спать вместе стали! Снова! Да, снова!.. Таких, как лорд Орейо, в Араасе…

Семнадцать лет назад.

Великая Степь,

стоянка рода Лои-ас-Ми, Детей Ковыля

Юрта Кэи-ас-Кори-Вин, Рыжей Пустельги, стояла в пяти перестрелах от стойбища, в котловане, оставшемся от упавшей с неба звезды. Сюда не доносились ни детские крики, ни лошадиное ржание, ни собачий лай, ни, слава Матери, пение шоора[6]и хууров,[7]отмечающих его поражение.

Еще вчера он звался Сэли-ас-Вэй-Тэр, Черный Бык, а сегодня… Сегодня он был никем. Безымянным изгнанником, не имеющим права на имя.

Бросившим вызов и проигравшим.

— Ты щенок шакала, — презрительно бросил Хан-ас-Ли-Рой, глядя на лежащего у его ног мальчишку. — Только шакалы кусают руку, что их кормит, а потому — пошел прочь! Еще раз появишься в моей степи — и я убью тебя… Валу! — окликнул Хан старшего сына. — Проводи это ничтожество.

Сэли все-таки нашел в себе силы встать.

— Я вернусь, дядя.

— Ты вернешься за смертью.

Сэли лежал на лошадиной шкуре, смотрел вверх, и маленькая звезда подмигивала ему, заглядывая в отверстие дымохода. В юрте было душно, хотелось наружу, но подняться не получалось — руки и ноги тряслись, голова кружилась, тошнило, будто он перепил кумыса. И юноша лежал. Лежал, глядя на далекую звезду и прислушиваясь к пению тетки, перебиравшей травы у входа.

Кэи-ас-Кори-Вин была еще не стара, время не успело ни выбелить ее волос, ни украсить лицо почтенными морщинами. Вчера она остановила Валу и перехватила руку Хана, взвалила Сэли на коня и увезла в свою юрту. Умыла, зашила порезы, вправила хрящи сломанного носа.

— Ты поторопился, Сэли.

— Но ты, ты сама сказала мне, что я получу Солнечную Плеть, когда встречу серебряного волка, что волк поможет мне!.. Я видел его, тетя!

— Духи-покровители Хана обманули тебя, Сэли. Это был не тот волк.

С битвы под Альери прошло десять дней, пять — с выздоровления Алана и три — с тех пор, как я видела бывшего друга в последний раз, Сэли схватил его за шиворот и втолкнул в телепорт, когда парень пытался подстеречь меня в переходе.

Я не стала спрашивать, куда его отправили. Не на войну — Тим обещал, — и лярвы с ним. Знать его не хочу!