законов ему не нужны». Сам Альфред, однако, обращался к «прочим книгам», которые имелись в его распоряжении, то есть к сборникам канонического права, составленным после принятия англосаксами христианства «святыми епископами и иными достославными уитэнами народа англов», а также к законам своих предшественников, христианских властителей — Ине, короля Уэссекса, Оффы Мерсийского и Этельберта, короля Кента. В более давние времена, до правления первого короля-христианина, Альфред не заглядывал, ибо только с приходом христианства нормы обычного права стали записываться.

Соответственно, в «Правде Альфреда» можно выделить четыре основные части: предварение с изложением нравственных норм и исторических фактов, почерпнутых из Библии и церковной истории; вступление, написанное королем от себя; альфредовский свод законов, в том числе перечень налагающихся вир; законы Ине, представленные как отдельный документ и начинающиеся со слов: «Я, Ине, с соизволения Божьего король западных саксов… размышлял о спасении наших душ и о положении нашего королевства…».

Хотя альфредовский свод был достаточно содержательным, чтобы служить основой для более поздних кодексов, и на него ссылались как на официальную «Книгу законов», само построение «Правды» характеризует ее скорее как юридический трактат, нежели как сборник действующих правовых норм. Начав с Божественного происхождения права в целом, как он его понимал, Альфред уделяет особое внимание тому факту, что христианское милосердие привнесло долю человечности в суровую справедливость Моисеева Закона. Обнаружив, что за проступок, который по иудейским нормам стоил бы человеку жизни, германское обычное право требует только выплаты денежного штрафа, Альфред, вопреки исторической реальности, приписывает это отличие благотворному влиянию христианства. Епископы и уитэны, говорится в исторической части предварения, «положили во имя милосердия, с добросердечием, которому учил Христос в отношении большинства проступков, что не будет грехом для светских властителей брать откуп [bot] с того, кто провинился впервые… и затем на синодах назначили откупы [bote] за многие человеческие провинности, и записали их в свои книги, одни — в одних книгах, другие — в других».

Таким способом Альфред связывал собственные установления, предписывавшие денежные штрафы, с «уложением о наказаниях» Моисеева исхода и одновременно с древними законами Уэссекса. Возможно, он перевел (или приказал перевести) на древнеанглийский язык десять заповедей и отрывки из Библии, которые предваряют его судебник, в качестве поучения для своих приближенных из светской знати, не знавших латыни, как «Обязанности пастыря» были переведены для невежественных клириков.

Ассер{78} весьма выразительно описывает, как король требовал от своих ставленников — будь то элдормены, герефы или тэны (comites, praepositi ac ministri), — чтобы они учились, готовясь разбирать судебные дела, и как старики и тугодумы, неспособные сами научиться читать, вынуждены были просить тех, кто помоложе, читать им вслух «саксонские книги».

Доктор Либерманн предположил{79}, что «саксонскими книгами» были законы Альфреда и Ине, и, хотя это только догадка, следует заметить, что Ине в преамбуле прямо пишет, что его цель — утвердить «справедливый закон» и не позволять «элдорменам и подданным» искажать его. Сознавая внутренние побуждения Альфреда, взявшегося за составление «Правды», можно лучше понять ее композицию. Своды, составленные тремя законодателями — Моисеем, Альфредом и Ине, — не сведены воедино, а помещены друг за другом, причем не в хронологическом порядке: установления Альфреда следуют за древними законами иудеев и предваряют древние законы западных саксов. Никаких прямых отсылок к судебникам Оффы и Этельберта, упомянутым в альфредовском вступлении, в самом своде нет; впрочем, перечень вир, назначаемых за повреждение разных частей тела, очевидно соотносится с аналогичным перечнем в судебнике Этельберта, хотя из-за того, что стоимость шиллинга была разной в Кенте и Уэссексе, в него пришлось внести многочисленные изменения и поправки. Кентские и мерсийские заимствования в «Правде» могут иметь своим источником также постановления церковных Синодов, скажем, знаменитого Синода 787 года, собранного с участием папских легатов, решения которого зачитывались дважды, на латыни и на древнеанглийском языке, в присутствии короля Оффы и его уитэнов.

Не стоит, однако, думать, что текст свода полностью соответствует всему, что Альфред заявляет в предисловии. Тем более что у нас нет оснований полагать, вместе с сэром Френсисом Палгрейвом, что для Мерсии была создана отдельная «Правда», отличавшаяся от «статутов для западных саксов», и в ней, на месте законов Ине, были помещены законы Оффы.

Безусловно, «Правда Альфреда» изобилует противоречиями и повторами. Она и не может быть иной, не только потому, что большинство законов Моисея не соответствуют уэссекцким реалиям IX века, но также в силу того, что в ряде пунктов законы Ине вступают в противоречие с установлениями Альфреда. Кроме того, в обоих сводах (Ине и Альфреда) мы видим диковинную смесь церковных декреталий, норм публичного и частного права и сельских обычаев, объединенных лишь общностью подхода.

Тем не менее, при всей непоследовательности и неясности, судебник Альфреда, в котором записаны на народном языке основные нормы векового обычного права, являет собой уникальный и бесценный образец раннего английского законодательства. Краткий, бессвязный, с массой недоговоренностей, он самой своей разнородностью очень показателен. Альфредовские законы представляют нам Государство в процессе его формирования, пока еще слабое, погруженное в хаос, но стремящееся к централизации и достигающие этого, в определенной степени, через фигуру монарха. И одновременно они показывают нам короля, который пытается создать нечто целостное из разрозненных обломков старого родового общества.

Над Альфредом довлела сила обычая, но он сумел, по крайней мере, упорядочить нормы обычного права, определить, когда и каким образом следует применять отдельные его уложения, и сформулировать новые законы, отвечающие новым ситуациям. Он не дерзнул записать слишком много от себя, но внесенные им поправки и добавления важны как факт, ибо они свидетельствуют о могуществе короля, позволявшем ему проводить конструктивную политику в качестве самостоятельного государственного деятеля.

Термин «государственный деятель» применительно к IX веку выглядит анахронизмом. Бесполезно пытаться разделить законодательную и исполнительную власть или говорить о «государственных органах» в Уэссекцком королевстве, где имелись лишь начатки административной системы. Но в зародыше такие органы уже существовали, и от того, в каком направлении они станут развиваться, зависело многое. Это направление было задано во времена Альфреда, и в процессе политической организации королю принадлежала ведущая роль. Самому Альфреду управление государством представлялось глубоко личным делом. Для него, как и для Григория Великого, умение повелевать людьми было «искусством искусств» и «величайшим из ремесел». Полнее всего он выразил свои мысли, когда переводил и дополнял рассуждения Боэция о земных богатстве и власти{80}.

Философ VI века пишет о том, что желать власти можно лишь для того, чтобы развить свой природный талант к управлению людьми, который иначе пропадет втуне. Альфреда идея о природном даре правителя наводит на важные