Несколько минут мне потребовалось, чтобы более-менее вернуть контроль над телом. И когда я наконец поднялся, настороженно озираясь, туман вдруг расступился. Только в одном направлении, как будто лишь часть занавеса отодвинули.

Моему взору предстало лежащее вдали поле. Долина, стиснутая уступами каменистых скал, между которыми кипела страшная битва. Сражались безо всякого порядка – тысячи воинов, каждый сам за себя. И стоило мне только присмотреться, как картинка вдруг приблизилась, и я увидел происходящее совсем близко, а в уши мне ударили звуки битвы.

Мелькали мечи, сверкали вспышки выстрелов, взрезали воздух конструкты заклинаний, горела земля и плавился камень. На поле тысячи воинов остервенело убивали друг друга самыми разными способами, причем кто за кого было совершенно неясно. Но подобное я видел и раньше; удивительным оказалось для меня то, что над битвой мелькали белые крылья валькирий, уносивших павших воинов. Девы войны несли тела к огромной крепости с воротами высотой… метров в двести, как минимум – невероятное сооружение.

Мой взгляд, скользнув за одной из валькирий, приблизился к крепости, позволяя рассмотреть все в мельчайших деталях. И я видел, как едва достигнув ворот воины воскресали, самостоятельно заходя внутрь; провожая одного из них глазами, я, словно невесомым призраком проник внутрь. И сначала услышал звуки веселого пира, а потом и увидел собравшихся в огромном зале тысячи пирующих воинов.

Вальхалла. Надо же, неожиданно.

Кому забвение в Посмертии, а кому вечный пир и бой.

Обхватив голову руками, я потер виски. И едва мне стоило отвести взгляд, как шумы пира и битвы моментально прекратились, и я вновь оказался в белом безмолвии. Как только крепость и битва исчезли из поля зрения, вокруг все вновь заполнило мглой тумана. Из которого проявились очертания человека.

Серая мгла была настолько плотной, что приближающаяся фигура словно пробивала ее, шагая ко мне. Обрадовавшись было, что сейчас наконец наступит ясность, через миг я пожалел о том, что не задержался взглядом на картине битвы и пира.

Потому что, поняв и осознав кто передо мной, я едва не вздрогнул от испуга: из мглистой и осязаемой пелены вышла высокая женщина в плаще, который волнами спускался с плеч, при этом совершенно не скрывая ее наготу.

Высокая женщина, как называют ее в Северном Круге.

Она действительно была высокая – выше меня на две головы. И прекрасная – но прекрасная только наполовину. Одна половина тела Высокой женщины была белокожей, живой; а вот вторая – мертвенно-желтой, покрытой струпьями и трупными пятнами. На здоровой стороне лица на меня внимательно, под выразительно изогнутой бровью, взирал голубой глаз; вместо второй глазницы на лице был темный провал, горящий внутри слабым серым отсветом.

Богиня Хель. Вот уж кого бы я никогда не видел.

– Ты мой, – произнесла Высокая женщина.

Я даже не заметил как, но ее «мертвая» рука поднялась, а черный ноготь, больше похожий на коготь, уже показывал на меня.

Туман за спиной Высокой женщины вдруг расступился, и я увидел узкий мост над лениво несущей свои воды широкой рекой. По мосту тяжело брели согбенные фигуры, исчезая в белесой дымке, скрывавший за собой противоположный берег.

Да, кому Валхалла с вечным сражением и пиром, а кому вот так… Не зря говорят о том, что Северные боги крайне жестки и жестоки.

«Ты мой», – еще раз повторило эхо, вернувшись шепчущим шепотом из плотной серой мглы вокруг.

– По какому праву? – стараясь смотреть в здоровый глаз Высокой женщины, спросил я.

– Ты вернулся в мир живых из Реки Крови. Это нарушает порядок мира.

Слова богини раздавались вокруг, я их слышал; но лицо Высокой женщины оставалось неподвижно. Это, если честно, пугало до неприятного тянущего чувства в животе. Пугало до перехваченного и спертого дыхания.

– Не ты меня вернула, не тебе меня и забирать, – покачал я головой.

– Но ты здесь. И ты – мой.

Рука Высокой женщины опустилась повелительным жестом, и я почувствовал как меня против воли увлекает вперед, в ее сторону. К мосту через реку мертвых. Спина покрылась холодным потом, когда навалилось осознание что лучше было бы мне отказаться от предложения Двуликого бога и выйти на улицу, поискав святилище Морриган.

Зря, очень зря я решил поставить все на белое.

«Что-делать-что-делать-что-делать?»

Мысли метались в состоянии близкому к панике. Я лихорадочно думал, мучительно пытаясь найти слова, понимая, что не успеваю. Богиня, так и не дождавшись от меня обоснования несогласия, еще раз властно взмахнула рукой.

Видимо, в первый раз ее воля подействовала не до конца, сейчас же ноги против воли понесли меня к мосту. Разум сопротивлялся, но тело не слушалось – в мгновенье став непослушным и тяжелым. Ноги несли меня к мосту через Стикс, и я ничего не мог с этим поделать.

Высокая женщина вдруг с удовлетворением улыбнулась: «мертвой» половиной. Ее живая часть лица оставалась безжизненно бесстрастной, а черная губа на синюшной половине изогнулась. На удивление, именно это зрелище, ужасом могущее вышибить сознание, помогло мне прийти в себя. Из груди рванулся крик ярости, и я вернул контроль над своим телом, остановившись.

– Я спросил, по какому праву!? – повысив голос, обратился я к Высокой женщине.

Машинально при этом встал в оборонительную стойку и вдруг с удивлением понял, что здесь тело подчиняется мне полностью. Возможности тела теперь позволяют применять весь спектр моих знаний и умений: оборонительная стойка у меня получилась на уровне девятого круга умения – а это последний уровень перед божественными возможностями.

Еще повоюем – ободряюще подумал я. Хоть попробую эту… женщину хотя бы здорового глаза лишить. Может получиться в Валхаллу попасть. Надежды особой не было, но барахтаясь заканчивать все же приятней.

– Ты здесь. И ты – мой, – вновь многоголосым речитативом раздался мертвый голос.

Опять она за свое. Нет бы аргументированно поговорить.

Впрочем, неудивительно – нордлинги боятся своих богов, сведя общение с ними до минимума, и поэтому Северные боги совсем некоммуникабельны. Варвары в божественной семье, можно сказать – знание языка общения на уровне «Жрать! Спать!» Или даже на уровне «хочу ням-ням, хочу бай-бай, хочу пи-пи».

Столь дикие в своем кощунстве мысли позволили мне даже немного расслабиться и собраться с силой для сопротивления воли богини. Неожиданно я понял, что ее ментальная атака прошлой фразы не прошла. С удивлением почувствовал, что готов сопротивляться Высокой женщине.

– Ты! Мой! – даже с некоторым удивлением снова сказала она, показывая на меня черным когтистым пальцем.

– Нет! – неожиданно прозвучал позади резкий и злой женский голос. И я моментально почувствовал, как пропали последние ощущения сковывающей тяжести, которой приходилось сопротивляться.