Около часа дня народ рассосался, но секретарь еще раз мне сказала:

– Зря Вы ходите.

Вышел в коридор, стою. Вдруг выходит мужчина, которого не было в приемной. Я подхожу к нему, называюсь по имени отчеству и говорю:

– Я из Института психиатрии.

– Кто послал?

– Вартанян посоветовал.

– А почему он не позвонил?

– Не знаю. Сказал самому идти, – я говорил правду.

– Пойдем в кабинет.

Зашли. Он посмотрел заявку, вызвал какую-то даму. Та забрала заявку. Мы попили кофе.

Женщина возвращается и говорит:

– Проверила. Все верно – фонды их. Вартаняну звонила, он будет только через пару часов.

– Ну, тогда подписываем. Что ж, и Сибирь развивать надо.

Так я получил на Томский филиал много оборудования и лабораторной мебели.

Довольный, поехал в головной Институт. Потапов был там. Я ему рассказываю, а он никак понять не может, о чем речь. Потом говорит:

– Пойдем к Вартаняну, у него и расскажешь.

Заходим Вартаняну. Я вытаскиваю бумаги – серьезные бумаги с подписями.

Вартанян смотрит то на меня, то на Потапова. Потапов просит:

– Дайте посмотреть.

Посмотрел и говорит:

– Невероятно, мы зря смеялись…

И тут выясняется, что я забрал все фонды головного Института в Томский филиал. Оказывается, Вартанян был дружен с Шестаковым, и эти фонды предназначались головному Институту, но, поскольку их заявку я переписал слово в слово, то Шестаков и подумал, что головной Институт решил отдать оборудование Сибири. А Вартанян всего лишь пошутил тогда.

Теперь ему было не до шуток, потому что я стал в позу:

– Я честно сделал дело, поэтому оборудование – наше.

Потапов меня остановил:

– Ладно, мы подумаем.

Решили полюбовно: головной Институт отдал часть своего оборудования, часть нового, но большую часть нового забрал себе. Теперь наш Институт был обеспечен, оставалось только забрать электронный микроскоп «Хитачи», но это отдельная история…

А вечером Потапов вызвал меня в гостинице и долго расспрашивал, как я получал подписи, а потом хохотал. Если бы не шутка Вартаняна, то мы бы ничего в этом году не получили…

– Молодец, утер им нос. Ишь ты, над сибиряками решили шутить!

После встречи с Потаповым мы с Сашей Кузиным решили отметить мою победу. Поговорили по душам до четырех утра. Саша ждал квартиру, которую ему обещали в строящемся доме в районе психиатрической больницы.

Только легли – в пять утра звонок. Звонил Потапов. Для него не было понятия отдыха ни для себя, ни для сотрудников. Вызывал меня. Саша проснулся и попросил не говорить Потапову о том, что мы с ним выпивали.

Взлохмаченный, захожу в номер-люкс Потапова. За столом сидит ректор мединститута Медведев. А Потапов, едва увидев меня, спрашивает:

– Пил?!

– Нет, не пил, – отвечаю.

– Дыхни! – приказ звучал громко.

Я дыхнул.

– Фу, врешь, что не пил! С Кузиным?

Я бы сознался. Но я обещал Саше, поэтому стоял на своем: не пил.

– Ладно, мы улетаем. Отметишь мне командировку, – и стал рыться в портфеле, потом карманах. Медведев тем временем кладет свое командировочное удостоверение и говорит:

– Мое тоже отметьте. А ты, Анатолий Иванович, как был разгильдяем-студентом, так и остался.

Не успел он договорить, как Потапов побагровел, подскочил к столу, скомкал удостоверение Медведева и бросил его в урну. Мне было неудобно перед Медведевым. Я достал удостоверение из урны и, расправив его, успокоил ректора:

– Отмечу. А Вам, Анатолий Иванович, чистый бланк привезу с печатями.

– Ладно, иди. И позови Кузина.

У Кузина предательски дрожали руки, но идти надо… Вернулся он какой-то опущенный:

– Тебя опять вызывает. Сказал, чтобы мухой летел. Извини, я признался, что пили. Квартира, черт бы ее побрал…

Я понял. Мне стало его жалко:

– Да ладно, он отходчивый, – сказал я, хотя второй поход не сулил мне ничего хорошего.

С порога Анатолий Иванович закричал:

– Я же говорил, что пил, а ты брешешь нагло! Кузин сказал, сдал тебя! А ты его выгораживал.

– Никого я не выгораживал. Я не пил, – решил я стоять на своем. – Может, Кузин и пил, а я – нет.

– Вот идиот! Ты посмотри на него, – сказал он, обращаясь к Медведеву. – В глаза мне врет.

– Так если я не пил… – продолжал я свою песню. – А если бы и пил, что из этого?

Я пошел в атаку, ва-банк:

– Я же не кричу на Вас, не выясняю, пили Вы или нет. А бутылка, между прочим, в мусорном ведре валяется! Я ее заметил, когда брал удостоверение.

Наступила зловещая тишина, а потом – хохот Медведева:

– А ведь он прав, мы-то пили… Ну, уел начальника!..

Потапов молчал: неожиданный поворот выбил из колеи.

А я сказал:

– Анатолий Иванович, не волнуйтесь. Что по плану – я сделаю, да и Кузин не подведет. А его понять можно: все-таки квартира на кону, сами понимаете…

Дальше произошла непредсказуемая вещь, от которой я растерялся:

– Ладно, уважаю наглых… А тебе что надо?

Я ответил:

– Ничего. Главное – обеспечить Институт.

– Ну, иди…

Когда вышел, то вспомнил про квартиру. Мог же попросить! Вот идиот, но поезд ушел…

Саша ожидал меня в нетерпении:

– Ну что, сильно попало?

Я рассмеялся:

– Если бы попросил опохмелиться, то дали бы…

XV

Операция под названием «Электронный микроскоп» была уникальна.

Головной институт все же сдался и решил передать нам электронный микроскоп «Хитачи». Я знал, что он большой, но что настолько огромный – даже представить не мог. Один только источник питания весил почти тонну. Высота микроскопа была более трех метров, он стоял на фундаменте, а вокруг располагались разные кабели и трубки.

Полдня ходил я вокруг него – не знал, что с ним делать. А задача была, в общем-то, простая: разобрать, упаковать и отправить в железнодорожном контейнере. Денег Потапов не дал ни на разборку, ни на упаковку. Я мог пользоваться только общепризнанной «валютой» – спиртом. Общий вес микроскопа был около 15 тонн, количество узлов – сотни. Чтобы подготовить его к отправке, нужно было море пиломатериала, упаковки, полиэтилена, бумаги, множество рабочих рук. В институте ничего не было. Но рядом находилась известная всем психиатрическая больница Кащенко, где были мастерские. Туда я и направился. Но перед этим позвонил Сергею Астахову в ЭППН (эта фирма занималась наладкой и монтажом медицинского оборудования в Москве), попросил Сергея о встрече вечером в гостинице Дома ученых при Онкоцентре.

Я обратился за помощью к заместителю директора психиатрической больницы. Оказалось, что он бывший томич – жаль, не помню его фамилию. В общем, договорились, что он выделит мне больных до двадцати человек и поможет с материалами.

Зашел к своей «подруге» – профессору, жене Вартаняна, статной, красивой и умной