– А потом?

– А потом, вы. Ну, или не вы, а ваши коллеги. Потом я проснулась, обратила внимания, что привязана, вспомнила все, ужаснулась и позвала на помощь.

– Когда проснулась, видений не было?

– Нет.

– А до этого?

– Нет. Вчера первый раз. Но я правда не сумасшедшая! Доктор, поверьте мне. Может это просто от изоляции? Здесь же, действительно, от этой тишины и одиночества тронуться можно.

– Все может быть, все может быть… – задумчиво произнес врачи начал трогать Анютины пальцы.

– Развяжите меня, пожалуйста. Я не могу уже больше.

– Развяжем, развяжем. Сейчас пообщаемся немного и развяжем. Хотя ладно, – отвяжи ее, – скомандовал он своим коллегам.

– А она не… – пытался подобрать правильное слово медбрат.

– Думаю, что нет. А вообще, вы для этого здесь и стоите, на случай неординарной ситуации. Развязывай, не бойся.

Почувствовав свободу, Анюта с облегчением выдохнула и попыталась подняться. Но тело не слушалось ее и любое движение, давалось ей с большим трудом. Картавый доктор осмотрел Анюту, задал несколько вопросов и дал две таблетки снотворного.

– Это примите перед сном.

– Хорошо. Спасибо. Все нормально со мной?

– Нормально. Так бывает, на нервной почве и плюс изолирование, может привести ко временному помешательству.

– Помешательству?! – Анюту очень взволновал услышанный диагноз.

– Еще раз повторяюсь, ничего страшного. Можно назвать, временному помутнению рассудка. Ключевое слово здесь «временное». Понимаете, о чем я говорю? Из карцера выйдете и все нормализуется.

– Так мне здесь еще два дня сидеть. И что все эти два дня меня глючить будет?

– Не будет, – тяжело вздохнул доктор. – Сегодня снотворное выпьете, завтра денек пройдет и все. Так как данный конфуз произошел с вами впервые, то он не может так скоро повториться.

– Значит он повториться?

– Анна, вы меня не слушаете и очень утомляете своими вопросами. Я уже объяснял, что это небеспричинно. И главнее враги ваши, это бессонница, нервы и изоляция. Именно эти три фактора послужили изменению вашему состоянию. Если вы нормализуете сон, приведете в порядок нервную систему и не будете нарушать тюремный порядок, а следственно, не попадете в карцер, то ничего подобного вам не грозит.

– А если, вдруг, случиться так, что опять попаду?

– Если так случиться, заключенная Котова, то на больничку даже не рассчитывайте. Будете лежать здесь, привязанная к койке и получать порцию успокоительного. А вот после этого, можно и в дурдом. Так что ведите себя нормально и не нарушайте установленные порядки. Через данное состояние, проходят многие. Как говориться, не вы первая, не вы последняя. Сначала морды друг другу в камерах бьете, а потом ноете, что вас изолировали и вы двинулись. А как вас не изолировать? Вы же ведете себя, как монстры! Хуже мужиков! Вы бы хоть иногда вспоминали, что вы все-таки женщины! Позор один!

– Ага, если бы нам здесь давали хоть малейший шанс об этом вспоминать.

– А надо было на воле себя вести нормально! Баба должна дома сидеть, детей воспитывать, пироги печь и мужика с работы ждать. А не шляться по уголовникам, воровать, бить и убивать!

– Знаете что, вы моей жизни не знаете и говорить обо мне не нужно, – разозлилась на слова, высказанные в ее адрес, нахальным врачом. – Вы сами-то, как к женщинам относитесь? Даже называете их бабами. По одному вашему высказыванию понятно, ваше истинное отношению к женскому полу. Все вам должны, обязаны. Дома должна сидеть и мужа ублажать. Да Боже упаси, такую жизнь и такого мужа.

– Вот поэтому вы здесь и сидите. А если бы мужика своего слушали, то не на нарах, в окошко с решеткой поглядывали, а дома в кресле цветной телевизор смотрели.

– Лучше на нарах и в окошко с решеткой, чем жить с таким, как ты.

Доктор склонился к Анютиному лицу и сквозь зубы, злобно прошипел:

– Вот по этому, ты и здесь, сука немытая.

– И на тебя, я смотрю, дуры не нашлось, – кивнула Анюта на правую руку врача. – Или у нас сейчас без обручальных колец женятся?

– Не твое дело, – выпрямился доктор и направился к двери. Остановившись, он обратился к своему помощнику: – Миш, а вколи-ка ей «Актовегин», тем более что сейчас он ей не повредит. И свечу перцовую засунь, для профилактики. Что бы у нее мозги из головы в жопу переместились. А то говорит очень много.

Анюта даже не сопротивлялась, понимая, что это бесполезно. И для чего это было нужно, она поняла почти сразу, как только ей поставили жутко болезненный укол, а от свечи началось невыносимое жжение.

– Да, – посмотрел на нее картавый и поправил очки, – Снотворное не пей, пока действие этих препаратов не пройдет. Все равно не уснешь, просто переведешь таблетки казенные. Тебе все равно не до сна сейчас будет.

Когда за ними закрылась дверь, Анюта аккуратно легла на нары, не зная чем заглушить жуткое жжение. Окошко отрылось и в нем появилось улыбающееся лицо сержанта, который продолжал жевать, непонятно какое по счету, яблоко.

– Ну что, жопа болит?

– Отстань, а. Не до тебя сейчас.

– Вот! Я же говорил, язык твой – враг твой. Ладно. Сиди, мучайся. Ха! Вот дура. – закрыв окошко, усмехнулся парень.

Терпя свои новые мучения, Анюта закрыла глаза и постаралась уснуть. К счастью, ей это удалось, даже без приема снотворного. Проснувшись, она уже не ощущала никаких неприятных ощущений, а наоборот, находилась в превосходном настроении, так как приближался ее выход из карцера.

Наконец-то ее одиночное заключение закончилось. Анюта шла в камеру, порхая от счастья, словно ее вели не в тюремную хату, а отпустили на волю. Девчонки встретили ее радостно. Вечером, «накрыли поляну». Вдова, по уже давно отработанной схеме, договорилась с одним из сторожил, для сервировки стола. Кушанья были довольно изысканными. Даже на воле, не все могли себе такое позволить. Нарезка копченой корейки. Готовый шашлычок, маринованный с лучком. Магазинный салат, свежие помидоры и огурцы, баночка красной икры, виноград, яблоки и, конечно же, пара бутылочек водки. После карцера и баланды (которая, последние дни, уже просто не лезла), у Анюты, от увиденного, закружилась голова.

– Вот это стол! – всплеснула она руками, – Вот за это благодарю!

– Видишь, Кот, как подготовились, – подошла к ней довольная Вдова, – Ждали тебя. А то у тебя наверно живот к ребрам прилип от их харчей.

– Не то слово! Может присядем? А то я не могу на все это смотреть. Жрать хочу, сил нет!

– Конечно, располагайся. Давай твой выход из заточения отметим, – засмеялась подруга, своей беззубой улыбкой.

Девчонки сели за стол и Анюта, не обращая ни на кого внимания, налетела на