– В этом офисе у нас произошла утечка. Данные по продажам некоторых запрещенных к массовому потреблению товаров…

Некоторые из участников позволили себе рассмеяться. Так политкорректно Исаак обозначил наркотрафик и продажу оружия. Исаак строго посмотрел на присутствующих и продолжил:

– Финансовые отчеты за текущее полугодие были по ошибке переданы на рабочие компьютеры наемного персонала.

В воздухе повисла гробовая тишина. Кондиционер и лазерный проектор, казалось, издавали страшный шум.

– Поэтому мы собрали вас, господа, для согласования мер безопасности, которые вы сможете предпринять на местах.

Седовласый мужчина с немецким акцентом и холодными серыми глазами отложил в сторону свою папку и спросил:

– А что уже предпринято в Пражском офисе?

– Данные из компьютеров уничтожены. Молодой человек, получивший нашу базу данных, сейчас находится в реанимации на аппарате искусственной вентиляции легких. Он побудет в коме, пока мы не определим степень опасности утечки и не предпримем некоторые шаги по отвлечению общественного мнения, если информация просочилась в народ.

– Вы хотите сказать «в госслужбы».

– Да.

– И что же вы намерены делать?

– Ничто так не возмущает общественное мнение, как военные базы США. Война и митинги – хорошие средства, как для привлечения, так и для отвлечения внимания. Но деятельность пражского офиса лучше на время приостановить. Недели на две.

Присутствующие одобрительно закивали. Полноватый молодой человек лет сорока кивнул своему соседу:

– Пусть ваши друзья из Госдепартамента США организуют в Чехии пару-тройку военных точек.

Исаак изложил еще некоторые соображения представителей своих служб по вопросам безопасности и оставил собравшихся, которым было что обсудить помимо данного инцидента.

Им предстояло выяснить, чем вызван сбой в системе обмена данными.

Иностранные офисы Фонда для работы набирали людей, которые не являлись гражданами страны, в которой находилось представительство. Как правило, это были молодые люди, лет до тридцати, в меру амбициозные, не слишком хорошо владеющие языком. Лингвистические исследования Фонда по использованию работников-нерезидентов показали, что они более управляемы, не задают лишних вопросов и старательно делают свою работу. С языковыми трудностями они тратят намного больше времени на прочитывание информации. Поэтому, даже если какие-то сведения и попадают к ним, они не находят у них должного отклика. Но риск все же есть. Тот молодой человек из Праги наверняка просмотрел документацию, но не успел ничего с ней сделать. С его личного компьютера никаких писем не отправляли, и с рабочих компьютеров тоже. Те, кто производил обыск в офисе, попусту утверждать не будут. Электронные носители при нем не обнаружены. Даже если кто из чиновников и видел цифры, фигурирующие в отчетах Фонда, решит, что это выдумки журналистов. Никто-ничего-доказать-не-сможет.

18 октября 2008 г. Кутна Гора.

Несмотря на открытое окно, тяжелый запах книжной пыли и сырости не покидал комнату, которая вот уже несколько столетий служила библиотекой. Массивные двери с коваными ручками и деревянными балясинами были приоткрыты, и легкий сквозняк просачивался на внутренний балкон старого особняка. Выцветший гобелен покачивало ветром на стене возле лестницы, ведущей из библиотеки во внутренний итальянский дворик. Дородная служанка каждое утро с трудом поднималась по крутой лестнице с полным подносом, накрытым белой салфеткой. Не в силах сама открыть огромную дверь, она ставила поднос на темный резной столик возле двери, приоткрывала ее и, придерживая всем корпусом, чтобы не закрылась, брала поднос и протискивалась в комнату. Хозяин начинал свой день в библиотеке, и часто завтрак ему подавали не в столовой с большим белым камином, а в этой полукруглой комнате с видом на сад.

Кроме старшей служанки в эту комнату не мог входить никто, даже камин ей приходилось растапливать самой. Но Либуша не роптала, потому что чувствовала свою значимость и берегла связку ключей, висевшую у нее на поясе. Сначала ее мать имела доступ во все запретные для остальной прислуги комнаты, а потом ей, еще молоденькой девушке, выпала такая честь, когда мать упала с лестницы и уже не поправилась настолько, чтобы приносить горячий чай в комнату на втором этаже. Поскольку эта комната была единственным местом в доме, где хозяин уединялся для особо важных дел, ее так и называли «комната хозяина».

Сегодня Либуша поднялась по лестнице как обычно и уже собралась поставить поднос с чаем на столик, чтобы открыть дверь, как увидела, что дверь библиотеки приоткрыта и деревянный башмак, служащий подпоркой, засунут между створками. Легкий ветерок прижал юбку к ногам Либуши. В растерянности она чуть не выронила поднос. Осторожно заглянув в комнату, она увидела, что хозяин не сидел, как обычно, за столом, а ходил в раздумье по огромному персидскому ковру, истертому от времени. В кресле возле стола сидела молодая женщина и следила за его передвижениями. Туфли на высоком каблуке стояли возле ее кресла, а босые ноги она поставила прямо на ковер. Слегка вдавив большой палец ноги в мякоть ковра, женщина перевела взгляд с хозяина на свои ноги, потом на служанку. Либуша поставила перед нею поднос с чаем, молча достала из шкафа еще одну чайную пару и налила дымящуюся янтарную жидкость в полупрозрачные фарфоровые чашки. Хозяин пододвинул кушетку к чайному столику и прилег возле своей гостьи. Ее это, казалось, ничуть не удивило, она кивнула Либуше и взяла чашку. Либуша удивилась. Раньше она никогда не видела здесь эту женщину, да и ранние визиты дам были не в обычаях хозяина. Больше задерживаться здесь у служанки повода не было, и она ушла, теряясь в догадках.

Когда служанка вышла, хозяин положил руку на колено своей собеседницы:

– У вас поразительно красивые ноги.

Дама не стала кокетничать и закурила.

– Патрик предупреждал, что вам нравятся рыжеволосые женщины.

– Не просто нравятся. Я их коллекционирую.

– И большая у вас коллекция?

Мужчина слегка отодвинулся и посмотрел ей в глаза:

– Все, кто искал встречи со мной.

Женщина дерзко ответила на его взгляд:

– Когда это было в последний раз? Лет двести назад?

Хозяин улыбнулся, но было видно, что слова задели его.

– Я так хорошо сохранился?

Дама кивнула:

– Двести лет назад ваш прапрадед основал фонд. И его личный взнос был весьма существенным для тех времен.

Мужчина, казалось, забавлялся.

– И каков, по вашим оценкам, был этот вклад?

– Что-то около четырех тысяч трупов на одном только судне. А сколько было таких судов – можно поднять отчеты за тот период. Я имею в виду деятельность Ост-Индской компании.

Холодные льдинки сверкнули в глазах хозяина: