других персидских кораблей были потоплены или захвачены, а греки потеряли около сорока судов.11 Ионические греки, находившиеся на персидской службе, избежали столкновения со своими материковыми родственниками и поспешно уплыли. Это была любопытная победа: персидский флот не был разгромлен - возможно, 1000 кораблей разных типов все еще оставались на плаву, а персидская армия стояла неподалеку. Но Саламис доказал, что Ксеркс не сможет продолжить завоевание южной Греции. Спартанцы и афиняне удерживали Эгейское море. Они не позволили ему стать персидским морем. Победа на суше при Платее в следующем году подтвердила неприступность греческого союза. После некоторой корректировки календаря вскоре стало известно, что в тот же день, что и победа при Саламине, сиракузяне под командованием Гелона нанесли решительное поражение карфагенскому вторжению в Сицилию. Возможно, это вторжение было предпринято в попытке создать второй фронт для Персии и ее финикийских союзников. Идея о том, что персы потерпели поражение и на востоке, и на западе, имела очевидную привлекательность.

Персидская война подтвердила моральное превосходство Спарты, героически проигравшей при Фермопилах, и Афин, которые, пожертвовав самим городом, оставив его персам, одержали победу в водах Аттики. И Афины, и Спарта смогли добиться дальнейших морских успехов, в частности, на Самосе, который они освободили от персидского владычества, и на близлежащем мысе Микале, где им удалось поджечь персидский флот в 479 году, и помогли поднять восстание в Ионии. Таким образом, Ксеркс остался с меньшим, чем начал; Эсхил представил его как трагическую фигуру, которая перестаралась, бросив вызов греческим богам, и тем самым навлекла беду и на персов, и на греков. Эсхил настаивал на том, что существует основополагающий принцип, свобода, за которую боролись греки:

Правое крыло возглавлял фургон, в порядке очереди,

За ним - весь флот, нос за носом,

И тогда раздался великий крик: "Теперь, сыны Эллады, теперь!

Освободите Элладу, освободите своих жен, свои дома,

Жертвенники ваших богов и гробницы ваших отцов.

Теперь все поставлено на карту!12

 

III

 

Афины, впечатляюще отстроенные, стали ярым защитником демократии (демократии, которая распространялась только на свободных мужчин-граждан, исключая многочисленных метисов, или иностранцев). Он также стал центром региональной империи, используя свой флот для установления господства над островами Эгейского моря.13 Спарта сосредоточилась на поддержании власти в южном Пелопоннесе, где небольшая элита высококвалифицированных спартанских солдат (гоплитов) контролировала гораздо более многочисленное население, состоявшее из порабощенных иждивенцев (гелотов) и подчиненных союзников (периоиков). Спарта была "просто собранием деревень", как заметил Фукидид, без грандиозных памятников, в то время как Афины, по его мнению, производили впечатление своими памятниками вдвое более могущественными, чем были на самом деле.14

Религиозные культы связывали воедино зарождающуюся Афинскую империю. Самым влиятельным культом в этих водах было поклонение Аполлону на священном острове Делос. Делос стоит в центре цепи Кикладских островов, примерно на полпути через Эгейское море, легко доступный из земель, населенных ионийскими греками: Самос - на востоке-северо-востоке, Хиос - на северо-северо-востоке. Великий пират Поликрат Самосский проявлял большой интерес к Делосу и посвятил остров Ренея, расположенный совсем рядом с ним, Делийскому Аполлону; незадолго до своей смерти в 522 году до н. э. он построил огромную цепь, связывающую Ренею с Делосом.15 Делос привлек внимание жителей нескольких соседних островов, например, наксийцев, которые установили здесь скульптурную террасу ("Терраса львов"), сделанную из прекрасного мрамора, которым славился Наксос. Участвуя в культе Делийского Аполлона, ионийцы выражали свою солидарность со своими соотечественниками-греками по всему Эгейскому морю. Культ Аполлона выражался не только в жертвоприношениях, но и в праздниках, включавших атлетические игры, хоровые представления и танцы; Фукидид цитирует раннюю поэму, обращенную к богу Фойбосу-Аполлону:

Прежде всего, о Фойбос, твое сердце нашло наслаждение на острове Делос.

Там, в длинных одеждах, собрались ионийцы,

Идут по твоей священной дороге с женами и детьми,

Там они доставляют вам удовольствие боксом, танцами и пением,

Призывая вслух имя Твое, когда они приводят в порядок состязания.16

Культовый центр в центре Эгейского моря был очевидным местом для создания в 477 году до н. э. клятвенного объединения греческих городов, Делийской лиги; ее основной задачей было поддержание давления на персов после ухода Ксеркса. По всей видимости, именно афиняне предложили сделать Делос штаб-квартирой лиги. Это было сделано не только в знак признания святости этого места; это также отвлекало внимание от того факта, что Афины доминировали в лиге. Сначала казна находилась в афинском святилище на Делосе, но в 454 году ее перевели в Афины, поскольку к тому времени стало очевидно, что Делийская лига была инструментом афинской политики - афиняне назначали всю коллегию администраторов, которые должны были быть собраны из Ионии и островов Эгейского моря.17 Афиняне как верили в священный характер Лиги, так и использовали его в своих целях.

Демократия внутри страны и империя за рубежом редко рассматривались как несовместимые друг с другом; девизом историка сэра Джона Сили было imperium et libertas, "империя и свобода".18 Афиняне знали, зачем им нужна империя: не только для того, чтобы сдерживать персов. Были важнейшие ресурсы, к которым город должен был обращаться, чтобы обеспечить свое выживание; были места, откуда можно было получать припасы, и, что не менее важно, места, которые охраняли более длинные маршруты, ведущие к источникам снабжения. Самой важной проблемой было получение доступа к запасам зерна. Существуют некоторые разногласия по поводу того, насколько велики были Афины в V веке; хорошая оценка для конца V века - 337 000 жителей в Афинах и зависимой от них территории в Аттике.19 Всех этих людей невозможно было прокормить только за счет местных ресурсов. Несмотря на то, что местность на первый взгляд не внушает оптимизма, в некоторых районах Аттики велось интенсивное сельское хозяйство, и Аристофан описывал огромное разнообразие продуктов, которые афиняне могли купить в окрестностях: огурцы, виноград, мед, фиги, репа, даже умудрялись выращивать культуры вне сезона, так что уже нельзя было определить, какое сейчас время года.20 Но классические свидетельства указывают на то, что Аттика могла прокормить за счет собственных ресурсов около 84 000 человек - в любом случае, не более 106 000.21 Поэтому Афины импортировали зерно, чтобы прокормить себя, и большая его часть поступала из таких далеких мест, как Эвбея, Черное море (или Понтос) и Сицилия. Примерно половина зерна импортировалась; существовали грузоотправители и торговцы зерном (предсказуемо ставшие объектом критики), которые обеспечивали город продовольствием.

Ритор Исократ, писавший около 380 года до н. э., описывал клерухов - афинских колонизаторов, отправленных на подконтрольные Афинам территории, чтобы управлять поместьями, из которых они черпали свои запасы. Они были необходимы, потому