— Что случилось с Билли Маккреем? — спросила я.

— Ну, он покончил с собой, — ответила она, как будто это было совершенно очевидно. — Вышиб себе мозги из отцовского дробовика.

Я втиснула «кадиллак» точно напротив дома двести пятнадцать и оглядела сквер в поисках русских бабушек. Солнце уже скрылось, и если они там и сидели, то уже ушли.

У меня ушло добрых пятнадцать минут на то, чтобы завершить разговор с Беттиэнн. Похоже, у нее бывает мало гостей, и звонок нью-йоркского детектива для нее — самое захватывающее событие за последний месяц.

Но больше она ничего существенного не рассказала. Билли Маккрей был умным и симпатичным парнем, который собирался пойти по стопам отца, владельца скобяной лавки. Самоубийство стало потрясением для всего города. Вскоре после этого Маккрей-старший закрыл магазин и переехал на юг, где зимы мягче и местность не навевает дурных воспоминаний.

Я забросала ее наводящими вопросами, но колодец ее памяти иссяк. Она сказала, что поищет имя и телефон брата Абигейл и перезвонит мне. Если бы она это сделала, я послала бы ей букет роз. Или говорящего попугая, чтобы составлял ей компанию.

Я посвятила мисс Пентикост в курс дела по пути в Гринвич-Виллидж, бросая скудные подробности жизни Абигейл в сторону заднего сиденья.

— Думаете, это она его убила? — спросила я. — Это не может быть совпадением. Двое мужчин покончили с собой.

Мисс Пентикост сомневалась.

— Первый — ее парень в течение всего нескольких недель, когда ей было шестнадцать. Второй — муж в течение двадцати лет, когда ей было почти сорок. — В зеркале заднего вида я заметила, что она держит ладони как чаши весов, взвешивая эти два пункта в биографии Абигейл. — Сходство, безусловно, есть, но трудно назвать это закономерностью, ведь между этими событиями прошло немало времени.

— Конечно, то дело быльем поросло, — согласилась я. — Но я знаю, как вы относитесь к совпадениям в делах об убийстве.

В ответ я получила лишь ворчание и сердитый взгляд. Остальную часть пути мы проделали молча, не считая нескольких случайных перебранок с другими водителями. Мне не хотелось ее понукать. Она вела себя как любой гений в предвкушении встречи с равным соперником.

Именно так я воспринимала Белестрад — как соперницу. Умную, бесчестную, привлекательную, если вам такие нравятся, конечно, и опасную. Может, она и не убийца, но наверняка шантажистка, определенно мошенница и уж точно не из тех, с кем можно шутить.

Хорошо, что мой босс не имеет склонности шутить.

По ее словам, план состоял в том, чтобы позволить Белестрад направлять разговор. Дать ей подергать за ниточки. А под конец выбить у нее землю из-под ног вопросом о шантаже.

— Чем больше времени мы находимся вместе с ней в комнате, тем больше сумеем вытянуть насчет ее методов, — пояснила мисс Пентикост.

После того как мы вышли из машины, она несколько секунд разглаживала серый шерстяной костюм, надетый на блузку кровавого цвета, подчеркнутую черным галстуком с серебряной булавкой. Наряд для боевых действий. Все ее черты казались крупнее: подбородок острее, губы шире, а нос чуть более крючковатым. Глаза, и настоящий, и стеклянный, ярко сияли.

Сегодня она прихватила трость. Лучше ходить с поддержкой, чем пошатнуться в самый неподходящий момент.

Мы постучались в дверь.

«Подробности внутри».

Мгновение спустя нам открыл Нил Уоткинс. Его волосы цвета воронова крыла были уложены безупречной волной, а костюм отверг бы даже похоронный агент — как слишком мрачный.

— Добрый вечер, — произнес он. Я решила, что он пытается подражать гипнотическому голосу своего босса, но звучало, как будто он просто сонный. — Мисс Белестрад будет готова через несколько минут. Если вы не возражаете.

Он усадил нас в узкой комнате с мягкими скамейками по обеим сторонам от тяжелой дубовой двери. Мы с мисс Пентикост сели на одну скамейку. Уоткинс спросил, не желаем ли мы чего-нибудь выпить — мы не желали, — и уселся на другую.

— Мисс Белестрад с нетерпением ждала вашего визита, — сказал он.

— Правда? Почему? — спросила мисс Пентикост.

— Думаю, она видит в вас своего рода испытание, — заявил Нил. — Вы не верите, но тем не менее преследуете те же цели, что и она.

— Какие же?

— Помогаете тем, кто нуждается в помощи.

— Вы поэтому работаете на нее? — поинтересовалась мисс Пентикост. — Она предоставила возможность проявить ваш альтруизм, каких не дает исторический факультет университета?

Если Нила и взволновала наша осведомленность, которую мы почерпнули у доктора Уотерхаус, он этого не выказал.

— В том числе. А кроме того, это интересная работа. И мисс Белестрад хорошо платит. Больше, чем получает преподаватель, — сказал Нил, откинув челку со лба. — Ответ на другой ваш вопрос: «Нет, к сожалению».

— На мой другой вопрос?

— Нет, я не выходил из машины во время вечеринки. Нет, я не видел ничего подозрительного. Нет, к сожалению, я не знаю, кто убил Абигейл Коллинз.

Он изобразил чарующую, по его мнению, улыбку и стал похож на истинного себя: честолюбивого ученого, оказавшегося в роли второсортного мошенника.

Он не получил возможности предсказать наши следующие вопросы. Из-за двойных дверей раздался звон колокольчика.

— Она готова вас принять, — сказал Нил, вставая.

Мы последовали за ним. Театральным жестом он распахнул дубовые двери.

Мы шагнули в комнату, похожую на многие гостиные в богатых нью-йоркских особняках: полдюжины кресел с мягкой обивкой, шезлонг у стены, россыпь журнальных столиков и лампы от Тиффани, а также небольшая электрическая люстра, отбрасывающая мягкие блики на дерево. На стенах висели элегантные картины с обнаженной натурой и американскими пейзажами. Я не эксперт, но уверена, что заметила среди них оригинал Хоппера[12].

Никакой шелковой драпировки. Никаких экзотических символов на стенах.

И никаких ниш или штор, за которыми мог бы спрятаться Нил.

Единственное, что вполне отвечало моим ожиданиям, — это хозяйка дома. Босая, она стояла в центре комнаты в белом шелковом наряде — то ли в вечернем платье, то ли в ночной рубашке. Все ее пальцы были унизаны кольцами, а черные волосы собраны нефритовой заколкой в форме паука.

Она поприветствовала нас широкой и искренней улыбкой. Я ни на секунду в нее не поверила.

— Мисс Пентикост. Мисс Паркер. Добро пожаловать в мой дом. Садитесь, где вам будет удобно.

Я испытывала искушение уйти и сесть в машину — это уж точно самое удобное место из всех вариантов. Но Нил закрыл за нами дверь, и я последовала за мисс Пентикост. Она села в одно из трех кресел, а я плюхнулась в соседнее. Однако слегка поменяла его положение, чтобы сидеть лицом к закрытой двери. Я не ожидала, что в комнату что-нибудь прорвется и разделается с нами, но на всякий случай прихватила свой револьвер тридцать восьмого калибра, покоящийся в кобуре под жилетом.