правда в значительно переработанном виде (“Я конквистадор в панцире железном...” под заглавием “Сонет”, “Греза ночная и темная” под заглавием “Оссиан”, “Сказка о королях” [отрывок. — Ред.] — под заглавием “Баллада”), впоследствии перепечатывал» (БП. С. 9). По мнению А. И. Павловского, главной находкой книги была «маска конквистадора», явившаяся символом стремления «утвердить себя, и не только утвердить, но сделать себя вопреки собственным невыигрышным данным» (Там же). По-иному трактовала символику «конквистадорства» у раннего Гумилева Л. А. Смирнова. «Мужественная интонация, волевое начало становятся доминирующими, — писала она о ПК. — Вот оно — отличие Н. Гумилева от его старших современников: К. Бальмонта, А. Белого, А. Блока... Название “Путь конквистадоров” оттеняло новизну избранной позиции. Идеалы утверждались в “битве”, огневой, даже кровавой... Невозможно не вспомнить опыт... Брюсова... Но у младшего (Гумилева. — Ред.) сложились другие представления о деянии. Гумилев не столько чувствовал себя первооткрывателем Прекрасного, сколько стремился приблизить возможную гармонию» (Изб (М). С. 11). Необходимо учитывать, что на 1903–1904 гг. приходится период бурного увлечения поэта творчеством Ф. Ницше (Соч III. С. 349) и в тесном соприкосновении с ницшевским учением в творчестве поэта формируются тематические «гнезда», связанные, во-первых, с идеей «жизнетворчества» (характерной для раннего Ницше) и, во-вторых, с ницшевской утопией «сверхчеловека» (см.: Кузнецова О. А. Все преходящее есть только символ... // Русские поэты «серебряного века»: Сб. стихотворений: В 2 т. Л., 1991. Т. 1. С. 18–22; Комольцев А. В. Русское ницшеанство и особенности композиции сборника Н. С. Гумилева «Путь конквистадоров» // Гумилевские чтения. С. 170–177).

Другим источником идей и образов стихотворений ПК является оккультная философия, которой начинает в это время интересоваться Гумилев. «...Гумилев довольно рано создает себе определенный идейный запас, — резюмировал Н. А. Богомолов, — основанный прежде всего на поразившей его воображение книге Фридриха Ницше “Так говорил Заратустра” и на представлениях самых различных (преимущественно французских) деятелей “оккультного возрождения”» (Соч I. С. 9).

Несколько ст-ний 1905 г., не вошедших в ПК, было помещено Гумилевым в периодических изданиях и альманахах 1906 г.

Следующим этапом творческой биографии поэта являются годы жизни в Париже (с июля 1906 по май 1908, с небольшими перерывами). Огромную роль в формировании поэтического облика Гумилева в это время играет общение (преимущественно эпистолярное) с В. Я. Брюсовым (см.: Толмачев М. В. Всему, что у меня есть лучшего, я научился у Вас... // Лит. учеба. 1987. № 2) и освоение творческого опыта поэтов-символистов, входивших в круг сотрудников журнала «Весы». С другой стороны, в 1907 г. резко возрастает интерес Гумилева к герметическим учениям, так что увлечения «занятиями по оккультизму и размышлениями о нем» отвлекали даже «от поэзии» (см.: письмо к Брюсову от 24 марта (н. ст.) 1907 // Неизд 1980. С. 13). Не угасает и желание Гумилева с помощью искусства «изменить мир», подобно Будде и Христу (см.: письмо З. Н. Гиппиус к Брюсову от 8/21 января 1907 г. // Валерий Брюсов. М., 1976. С. 691. — Лит. наследство. Т. 85), идущее от эстетики раннего Ницше. На рубеже 1907–1908 гг. поэт переживает острый духовный кризис, порожденный как причинами интимно-личного характера, так и разочарованием в «декадентских» мировоззренческих постулатах.

Ст-ния этого периода частью вошли в книгу «Романтические цветы», а позже — в «Жемчуга», частью — остались при жизни поэта неопубликованными. В это время Гумилев активно публикуется и в периодической печати, прежде всего — в «Весах».

Книга стихов «Романтические цветы» вышла в начале января 1908 г. в Париже, в типографии Danzig. Как и ПК, эта книга издавалась на средства автора.

В отличие от ПК композиционный принцип РЦ 1908 не предполагал деление на отделы. Таким образом архитектоническая организующая функция была целиком эмблематизирована заглавием, а вся книга оказалась единой по тематике. Несомненной кажется реминисцентная перекличка заглавия с названием книги стихов Ш. Бодлера «Цветы зла». «“Романтические цветы” — это имя мне нравится, хотя я и не знаю, что собственно оно значит, — писал в рецензии на РЦ 1908 И. Ф. Анненский. — Но несколько тусклое как символ, оно красиво как звучность, с меня довольно...» (Речь. 1908. 15 дек.). Далее Анненский все же пояснял, что «Романтические цветы» — «искусственные», лучшим комментарием к книжке «служит слово «Париж» на ее этикетке», и отражает она «не только искание красоты, но и красоту исканий» (Там же). Критик выделил, таким образом, «жизнетворческую» идейную «заданность» книги. «Из всех людей, которых я знаю, — отвечал Анненскому Гумилев, — только Вы увидели в ней (книге. — Ред.) самую суть, ту иронию, которая составляет сущность романтизма и в значительной степени обусловила название всей книги» (Неизд 1986. С. 119; см. также: Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский и Николай Гумилев // Вопросы лит-ры. 1987. № 2).

Книга «Посвящается Анне Андреевне Горенко».

Состав РЦ 1908:

Юный маг (63)

Над тростником (73)

Что ты видишь (71)

Там, где похоронен (45)

Мой старый друг (40)

За покинутым жилищем (69)

Император Каракалла (52, 53, 47)

Ахилл и Одиссей (66)

Любовникам (86)

Помпей у пиратов (83)

Улыбнулась и вздохнула (76)

Влюбленная в дьявола (58)

Смерти (38)

Измена (64)

Под землей есть (78)

Я долго шел (88)

Царица или ребенок (80)

В темных покрывалах (92)

Приближается к Каиру (84)

Сады моей души (85)

Озеро Чад (81, 93, 95)

Следом за Синдбадом (91)

Над пучиной (68)

Мне снилось (70)

На руке моей (72)

Нас было пять (90)

Сада-Якко (100)

Одиноко-незрячее солнце (98)

В статье «Дебютанты» Брюсов дал в целом положительную оценку этому сборнику. «Сравнивая “Романтические цветы” с “Путем конквистадоров”, — писал он, — видишь, что автор много и упорно работал над своим стихом. Не осталось и следов прежней небрежности размеров, неряшливости рифм, неточности образов. Стихи Н. Гумилева теперь красивы, изящны и большей частью интересны по форме; теперь он резко и определенно вычерчивает свои образы и с большой обдуманностью и изысканностью выбирает эпитеты. Часто рука ему еще изменяет, но он — серьезный работник, который понимает, чего хочет, и умеет достигать, чего добивается». Лучшими стихами Брюсов счел те, «где сам поэт исчезает за нарисованными им образами, где больше дано глазу, чем слуху (...). Он немного парнасец в своей поэзии, поэт типа Леконта де Лиль» (Среди стихов. С. 261–262).

Конкретнее Брюсов высказался о «Романтических цветах» ранее,