Дракон не плел сладкую паутину, как эльф, он врубал в сознание комиссии твердые факты. Сговор был? Был! Лабораторию разгромили? Разгромили! Известному жителю Новой Башни нанесли ущерб? Нанесли! И все ниточки ведут к Галендану!

— Итак, многоуважаемые члены комиссии! — дракон подвел итог допросу. — Я прошу вас отметить, что все совершенные преступления не были результатом спонтанного решения или опьянения! Этот несчастный юноша и его погибшие товарищи были вовлечены в преступный сговор представителем Светлого леса! Их молчание обеспечивала клятва на крови, запрещенная во всех цивилизованных странах! И как представитель обвинения Новой Башни, я требую наказания не для этого мальчишки, а для того, кто посягнул на честь города и жизнь его обитателя!

Тут Уришшар ткнул рукой в сторону Галендана. Это стало последней каплей в и без того переполненной чаше терпения надменного эльфа.

Под возмущенно укоризненными взглядами сородичей и зрителей декан не выдержал, шевельнул пальцами — и ветвистая зеленая молния понеслась в сторону перепуганного Кифа.

К счастью для трясущегося от ужаса студента, Круг Правды защищал тех, кто в нем находился, даже от других свидетелей. Вокруг парнишки моментально выросла полупрозрачная стена и поглотила атакующее заклинание. Эльфийская магия растеклась по ней, вспыхнув зеленым сиянием. Это видели и ощутили все, кто был в зале. Даже старый тролль в последнем ряду вздрогнул и прошамкал сидящему рядом внуку:

— Никак эльфы напали?

— Нет-нет, дедушка, — заверил его зеленый мальчишка. — Все хорошо!

— Что и требовалось доказать, — проговорил Уришшар, хищно глядя на побледневшего Галендана. — Вы сами подписали себе приговор. Прошу господ присяжных решить, какое наказание Новая Башня вынесет господину Лаусиэлю Галендану. Я требую полной конфискации имущества, лишения магических сил на сто лет и заменить тюремный срок отработкой на благо Драконии!

Лаусиэль побледнел ещё больше, приобретая зеленоватый оттенок. С его губ сорвалось проклятие. Эльф дернулся, создавая ещё одно заклинание. Почти утратив рассудок от бешенства, он швырнул его в Уришшара.

Но не успел.

Судья Броудерхайм стукнул своим молоточком, и по залу пошла вибрация. Задрожали пол, стены и даже потолок. А затем в центре купола сконцентрировалась тяжелая гномья магия и в одно мгновение сковала Галендана по рукам и ногам.

— Побуянил — и хватит, — проворчал судья, почесывая бороду. — Господа присяжные, голосуйте! А то я решу, что Светлейший Владыка эльфов официально объявил нам войну и сообщу об этом Владычице Неба. Давненько она не хозяйничала в ваших лесах.

В зале на миг повисла гробовая тишина. Но вот в ложе присяжных первыми отмерли эльфы. Теперь они смотрели на Лаусиэля с жалостью и презрением, хотя ещё несколько минут назад каждый из них готов был защищать своего соотечественника. Но не теперь, когда он проиграл и едва не подставил весь Светлый Лес.

Через несколько минут все было закончено. Судье поднесли плотный черный конверт. Не торопясь он сломал печать, вынул лист тонкой веленевой бумаги и зачитал вердикт:

— Суд присяжных просит заменить отработку вечным изгнанием. Из города и, соответственно, из Академии. — Броудерхайм широко зевнул. — Что ж, я согласен. Не очень-то хочется кормить этого баламута за казенный счет.

И так же, как его предки опускали каменные молоты на головы врагов, он опустил судейскую печать на приговор, подтверждая его.

Когда Галендана выводили из зала суда, он метнул злобный взгляд на ложу свидетелей.

— Мне его даже жаль, — сказала Кира, оценив стеклянные взоры других эльфов. Они смотрели сквозь приговоренного, словно в один момент вычеркнули бывшего декана из списка живых. — Столько усилий, чтобы обогатиться за чужой счет: построить карьеру, получить славу — и все впустую. Надеюсь, он найдет куда применить свои способности.

Алистер загадочно улыбнулся:

— Уверен, мы ещё не скоро услышим о нем, леди д’Анкур, эльфы не прощают проигрыша. Даже своим.

* * *

Сегодня Кире впервые предстояло ночевать не в доме профессора, а в гостиничном номере, который она сняла, отклонив любезное предложение вампира и префекта.

— Жаль, жаль, — вздохнул Алистер, незаметно оттирая плечом Марселя и становясь рядом с девушкой. — Еще не поздно передумать. Белинда очень обрадуется вашему визиту.

— Простите, но мне нужно побыть одной, — отрезала девушка.

Нацепив вежливую улыбку, она села в кабриолет. Напротив пристроились Алистер и Марсель. Оба мужчины явно чувствовали себя соперниками, что прослеживалось в их взглядах, которые они нет-нет, да и бросали искоса друг на друга. Предмет соперничества пока что вслух не обсуждался, но и без слов было ясно, в чем дело.

Точнее, в ком.

Яблоко раздора нервно морщило лоб и вздыхало, поглядывая по сторонам, пока впереди не показался полускрытый соснами фасад гостиницы.

Кабриолет остановился напротив крыльца. Марсель поднялся, но уважаемого профессора алхимии снова опередил вампир. Ловко соскочив на землю, он протянул руку девушке:

— Прошу.

Кира без задней мысли воспользовалась его помощью. Уже стоя на твердой земле, услышала позади тихий вздох. Оглянулась и бросила на профессора встревоженный взгляд:

— Что-то не так?

По губам Марселя скользнула улыбка:

— Тот же вопрос я хотел задать вам, леди Лоретта. Еще никогда не видел вас такой задумчивой. Скажите, что вас тревожит?

Она покачала головой:

— Просто устала. Сегодня был очень насыщенный день. Вот отдохну — и все будет по-прежнему.

Кира заставила себя улыбнуться, но улыбка вышла зажатой и жалкой.

Попав в номер, иномирянка упала на кровать и устремила глаза в потолок. Вот и все, профессор найдет и обелен, его репутация восстановлена, обвинения в контрабанде кровью метаморфов сняты, преступник наказан.

Ее миссия здесь закончилась, но на душе почему-то легче не стало. Наоборот, в последние дни появилась смутная тревога. Кира думала, что это из-за суда, но почему же и сейчас предчувствие беды не оставляет ее?

А еще, пока ехали к гостинице, она вдруг почувствовала те странные мурашки, которые предвещают смену личины, и перепугалась.

Кира со страхом ждала, что лицо Лоретты вот-вот стечет с нее, как подтаявшее мороженое. Пока оно крепко держится, но однажды это случится!

— Что же дальше? — прошептала она в тишину, подергав себя за медовый локон. — Что мне делать теперь?

Здравый смысл подсказывал: бежать! Срочно бежать из этого города. Вот прямо сейчас!

Но в доме Рильона остался кулон с джинией и котята. А ещё Марсель. И сейчас она даже под страхом смерти не могла бы признаться, кто из них ей дороже всего.