Великий Мудрец так швырнул его, что тот полетел вверх тормашками и бежал, спасая свою жизнь.

Тогда Сунь У-кун вынул из-за уха свой посох желаний и помахал им по ветру. Посох тотчас же стал толщиной в чашку и увеличился во много раз. Тут Сунь У-кун схватил его и стал громить в небесных чертогах все, что попадалось ему под руку. Он производил разрушения с такой яростью, что Духи девяти светил поспешили закрыть свои двери, а четыре небесных военачальника бесследно исчезли. Громадной силе, которую на сей раз проявила прекрасная обезьяна, посвящены даже стихи, которые гласят:

Строенье тела обезьяны

Закон небес определил.

Пройдя сквозь тысячи мучений,

Мудрец все тот же, что и был.

Он все такой, каким природа

Его когда-то создала,

И ни в одной печи горящей

Не мог бы он сгореть дотла.

Не ртуть, не медь здесь расплавляли —

Сжигали с грозным торжеством

Того, кто был рожден священным,

Был настоящим божеством.

И, проходя все превращенья,

Он жизни длил круговорот,

Трех драгоценностей буддизма

Еще не принимал в расчет.

Есть другие стихи, которые гласят:

До краев проник вселенной

Самый малый луч священный;

Так и посох чудотворный:

Он, хозяину покорный,

Был прямым и поперечным,

Был коротким, бесконечным,

Был способен к расширеныо

И к такому ж сокращенью.

И далее:

Был в этом теле обезьяньем

Дух человечий заключен,

А если этот дух разумен,

То, значит, мыслить может он.

Мудрец Великий, равный небу,

Наименован так не зря,

Не зря назначен бимавэнем —

Великим конюшим царя.

Бег мысли в нем не прекращался —

Таков коня упорный бег,

А в сердце вечную тревогу

Нес обезьяно-человек.

Но эти мысли и стремленья

Связаться накрепко должны,

И власти одного закона

Все существа подчинены.

Царь обезьян уничтожал всех без разбора. Он наносил удары во все стороны, и никто не осмелился бы остановить его. Однако, когда он уже пробился в Зал космического света и очутился перед Залом священного небосвода, тут, к счастью, оказался помощник начальника охраны Ван Лин-гуань, который как раз ведал этим залом. Увидев Великого Мудреца, Ван Лин-гуань, подняв металлическую плетку, преградил ему дорогу.

– Ты куда лезешь, проклятая обезьяна! – закричал он. – Разве не видишь, кто перед тобой? Оставь свои сумасбродные выходки!

Однако Великий Мудрец не пожелал даже разговаривать с Ван Лин-гуанем и бросился на него со своим посохом. Но Ван Лин-гуань тоже взмахнул хлыстом и ринулся навстречу противнику. И вот перед Залом священного небосвода между ними завязалась ожесточенная борьба.

Верностью, храбростью, славой

Ван Лин-гуань был велик;

Царь обезьян святотатством

Лишь поношенья достиг.

Два храбреца и героя

Силой равняться могли,

Встретились в схватке жестокой

Дети небес и земли.

Посох был страшен; сверкала

Молниевидная плеть;

Ван Лин-гуань обезьяны

Больше не мог потерпеть.

Был он Тай-и – громовержцем,

Славой он был осиян,

Враг же его назывался

Славным Царем обезьян.

Посох и плеть золотая

Были оружьем святым,

Силу они проявляли,

Втайне присущую им.

Бой завязался у входа

В дышащий святостью зал;

Каждый из этих героев

Только любовь вызывал.

Не было личной корысти

В пламенном гневе сердец,

Только мятежник стремился

Взять многозвездный дворец.

Вышел другой на защиту

Светлых владений небес.

Было еще неизвестно,

Чей в этот день перевес.

Посох и плеть золотые

Так и взлетали в бою;

Страха не знали герои,

Честь защищая свою.

Долго боролись они, но одолеть друг друга не могли. Тогда начальник охраны послал своего помощника во Дворец грома и призвал тридцать шесть полководцев. Они плотным кольцом окружили Великого Мудреца. У каждого в руках было грозное оружие. Однако и это нисколько не испугало мятежника. Вращая в воздухе свой посох, он, как ни в чем не бывало, отражал сыпавшиеся на него со всех сторон удары. Кольцо из мечей, копей, пик, хлыстов, топоров, крючьев, серпов, бунчуков и другого оружия сжималось все теснее и теснее. Наконец Великий Мудрец встряхнулся и тут же превратился в чудовище с тремя головами и шестью руками. Затем он взмахнул несколько раз посохом, и из одного посоха стало три. Взяв каждый посох двумя руками, он стал вращать ими так быстро, что, казалось, вертится колесо прялки. Ни один из полководцев Грома не смел даже приблизиться к нему. Поистине это было так:

Посох, в воздухе вращаясь,

Создавал круги блистанья.

Мир извечно существует,

Но откуда эти знанья?

Мудреца вода и пламя

Погубить бы не сумели,

И мечи и алебарды

Повредить ему не смели.

Мог быть злым, а мог быть добрым,

Доброе творить и злое.

Человек, творящий благо,

Входит Буддой в мир покоя.

Как чудовище с рогами,

Будет зло творящий – гадок.

Обезьяний царь устроил

В самом небе беспорядок.

Проходил он превращенья,

И являлся по-другому,

Отступал пред ним бессильно

Даже Бог великий грома.

Итак, полководцы Грома, окружив Великого Мудреца, все же не могли приблизиться к нему. Наконец весь этот шум достиг ушей Нефритового императора и встревожил его. Он тут же приказал послать двух чиновников в страну Запада и просить там Будду усмирить мятежника. Получив распоряжение, посланцы тотчас же очутились перед обиталищем Будды – храмом Раскатов грома. Они поклонились божествам-хранителям и восьми бодисатвам, а затем стали просить их как можно скорее доложить об их прибытии. И вот все небожители предстали перед троном Будды. Услыхав о прибытии посланцев, Будда велел привести их к нему. Посланцы совершили по