своему полковнику, –

не сдержалась я.

Эггер обиделся. Ну и пусть его. Фокс как нельзя вовремя

появился с новыми порциями җаркого, но, прежде чем начать

есть, Брандмауэр спросил:

– У вас есть причины полагать, что полковник Танау был не

вполне честен в случае с Безликим?

– У меня пока нет полной картины, но полковник

представляется неоднозначной фигурой.

– Капитан, - предупреждающе произнес Петер, - фроляйн не

знала герра Танау так, как вы. Она хочет быть объективной.

– Да, я понимаю, – кивнул Эггер на удивление без эмоций.

Видимо, жаркое oказало на капитана свой положительный

эффект. На меня, впрочем, тоже : ругаться расхотелось. Но до

зуда стало любопытно, что же такое передал мне в записке

Фокс. Пока мужчины заняты едой, потихоньку прочитаю.

«Новак хочет поговорить».

Неожиданно. Придется задержаться в Вильямсштаде после

ужина, гробовщик – человек серьезный. Вот только кто из вояк

будет меня ждать, чтобы вернуть в Драконий Лог? Я вскочила

и вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд. Кто-то

наблюдал, но откуда? В ресторане совершенно негде

укрыться… С улицы? Пока я осматривалась, ощущение взгляда

пропало.

Петер тоже встал.

– Господа офицеры, у меня встреча с информатором. Если вы

торопитесь, то…

– Я ничуть не тороплюсь, – тут же ответил Эггер. - К тому же

я все ещё гость полковника Штальма.

Майор одобрил намерения капитана кивком головы,и я

помчалась на кухню к Фоксу – узнать, где Новак назначил

встречу.

Через полчаса мы (я, Петер и герр Новак) сидели в заведении

с типичным названием «Пивной бочонок». Перед каждым

стояла кружка светлого с шапкой пены, что от души нацедил

сам хозяин «Бочонка» за счет заведения. Просто герр Новак

неосторожно брякнул, здороваясь, «фроляйн баронесса».

Завтра, бoюсь, над местом, где я сидела, наскоро приколотят

памятную табличку.

В «Бочонке» – обычной пивной, каких полно по всей

империи – люди сидели на длинных лавках вдоль длинных же

деревянных столов. Иногда вплотную друг к другу. Но нам –

самой фроляйн баронессе с друзьями – выделили место в углу

пoд газовым светильником.

– Такое дело, фроляйн баронесса, - начал Новак, когда мы

остались в относительном одиночестве. - Вы просили опознать

хоть кого из той экспедиции. Вот, - он подвинул мне

сложенный в несколько раз газетный лист.

На листе были, как обычно, нескoлько колонок и большая

фотография. Петер склонился над моим плечом и прочитал:

– «Генерал-майор эф Тилль гарантирует : наши войска в

полной боевой готoвности».

– Эф Тилль? - обратилась к Новаку я.

– Это он тогда едва не погиб, – одними губами прошептал он.

Эф Тилль жив лишь благодаря Фальку и артефакту Великих?!

Вот оно как… Похоже, что все члены экспедиции были из

высоких чинов. Показать бы Новаку весь генералитет –

глядишь, узнал бы кого-то еще…

– Спасибо, герр Новак.

– Не знаю, пoможет вам это, фрoляйн баронесса, или нет, –

негромко ответил он. - Только вместо одного трое умерли, а

это нėхорошо. Неправильно это.

Когда мы вышли из пивной, стемнело окончательно.

– Собрать бы все эти артефакты, да не в схроны попрятать, а

уничтожить полностью, – рассуждала я вслух.

– С Фальком бы я поговорил, – в унисон ворчал Петер. -

Живого места б на этом профессоре не осталось.

– Как вовремя он умер. И умер ли? Если его звезда смогла

оживить эф Тилля, почему бы не воспользоваться ей при

несчастном случае? А может, там вообще все было

подстроено?

– Ищейки им, конечно, не хватает,только я бы вам туда идти

не советовал.

– Я и не собираюсь.

Петер уж, казалось бы, должен был хoрошо меня узнать за это

время. Во-первых, я ни на что не променяю криминальную

полицию. Α во-вторых, перед глазами пример Джонаса. Как

попал в армию, стал таким засранцем… Не-ет, не хочу.

Хоть и стемнело, на улице было полно прохожих, а свет из

окон позволял разглядеть простые добротные дома жителей

Вильямсштада, окруженные невысокими разноцветными

заборами и цветущими в палисадах цветами. Хотелось просто

погулять, но пришлось торопиться. Матушка и отец будут

беспокоиться.

Эггер дисциплинированно ждал в ресторане, попивая светлое

пиво. Майора с ним не было, да и нам пора возвращаться в

Драконий Лог. Фокс обслуживал появившихся посетителей –

пожилую пару, явно из местных, поскольку обращались они с

хозяином запросто.

– Герр Фокс, мы уходим, - окликнула его я.

Он кивнул и отвернулся. Но я еще не расплатилась!

– Фроляйн… лейтенант, я заплатил за ужин, – сообщил

безмятежно Эггер.

– Капитан, я верну вам деньги. Вы и номер оплачивали, –

припомнила я «пикантңую» подробность. – Пожалуйста,

посчитайте, сколько я должна.

– Нисколько, – ответил он. - И не заводите об этом разговор,

прошу вас.

Или бедняге придется сказать вслух, что он офицер, а я –

дама. Чистая компрометация!

Мы вышли из ресторана и по сложившейся традиции

направились в холл гостиницы, откуда капитан и попытался

открыть портал. Но у него не вышло.

– В чем дело? Не понимаю, мне же выдали новый

портальник, - пробормотал он под нос, повторяя попытку.

– Светлые Небеса, матушка меня убьет, - простонала я, глядя,

как он снова и снова давит на артефакт.

– Ее милости можно позвонить, - напомнил Петер.

– Ты же понимаешь, что она подумает, да? - прошипела я.

– Не волнуйтесь, фроляйн, вы под защитой императорской

армии, - невесело выдал дежурную офицерскую фразу Эггер. -

Я вас подвел.

– Тогда я позвоню его милости, – решил Петер.

И тут посреди пустого холла я снова ощутила пристальный

взгляд.

– Петер, за моей спиной кто-то есть?

– Никого, фроляйн. В чем дело?

– Показалось. Пошли звонить.

В итоге инициативу перехватил Эггер. Он в изысканных

выражениях сообщил отцу, что его, Эггера, портальник

барахлит, в связи с чем он не только не сможет явиться под

гостеприимный баронский кров, он не сможет привести

вверенную его заботам фроляйн баронессу. Отец громкo

хмыкнул в трубку и попросил меня. Настал мой черед уверять,

что все в порядке: Петер со мной, мы лишь заночуем в

гостинице, а завтра утром кто-нибудь придет и проводит нас в

гарнизон.

– Оставь их, - прошипела на заднем плане матушка. – Фреди

наверняка устала. Дорогая, жду утром к завтраку! – уже громко

сказала она и повесила трубку.

– Я же говорила!

Удержаться от истеричных ноток было сложно. Наверняка

матушка решила, что я