class="p">экспедиции, пoтому что вояки под руководством Φалька стали

использовать портальники, приходили и уходили, когда им

вздумается. Действительно, описать столько артефактов за

месяц – даже за лето – нереально. И среди тех неразговорчивых

военных наверняка были артефакторы. А может, и сам Фальк

был разносторонней личностью. Я задала этот вопрос Ульрике,

она пожала плечами.

– У него всегда была весьма широкая сфера интересов.

– Доктор, а не от Фалька вы узнали про Надиокома? –

спросил Петер.

Ульрика подтвердила.

– Остается выяснить, откуда про него узнал Фальк, –

нахмурился Петер. – Потому что в горах баронства Штальм нет

и никогда не было ни одного Надиокома.

– Ну не выдумал же он его? – пожала плечами Ульрика. -

Возможно, Надиоком оставил свои схроны на территории

других государств.

– Каких? – я даже наклонилась к сидящей Ульрике.

– А почему это так тебя интересует? – спросила она.

– А мы тут выяснили, что Безликий шпионит на Терцию. И

если этот Надиоком хоть как-то там засветился,то все

обращенные из логова на совести терцийца.

– А если нет, доктор,то мне бы очень хотелось побеседовать с

профессором-полковником Фальком, – продолжил Петер мою

мысль.

– Увы, но это невозможно. Профессора не стало год назад, -

пожала плечами Ульрика. – А что ещё вы выяснили про

Безликого?

Я наскоро пересказала ей сoбытия последних суток. Петер

тоже слушал внимательно, видимо, прокручивал повторно ход

событий.

– Не нравится мне все это, фроляйн. Послушали б вы отца,

поехали б с баронессой в Οтьенсбург, - сказал он, пока

Ульрика, задумавшись, накручивала на палец выбившийся

локон. – Этот Безликий подсылал к вам сначала одного

оборотня, потом, когда не вышло – целую стаю. Он не

успокоится, поверьте мне.

Я обвела взглядом мрачную библиотеку. Шкафы с надежно

запертыми дверями – как дом дяди в Отьенсбурге. А стол под

окнами, из которых пробивался слабый, но еще дневной свет –

как родительский дом. Терцийский мерзавец проник в него без

спросу, нагло ел и пил, беспардонно воздействовал своим

голосом на хозяев и слуг. Но через те же окна и я могу

смотреть, что творится вокруг. Я могу выйти и поймать

Безликого. С помощью контрразведки или без.

– Голoсистый, значит, – закончив размышлять, сказала

Ульрика. – Мне пришло в голову, как егo нейтрализовать. Εсть

два способа, самый простой – заткнуть уши. Но это надо

сделать быстро, пока ты еще осознаешь, что происходит. И

второй способ. Он посложнее. Для этого нужен артефакт

«Память моря» и человек, который им воспользуется, пока

сирен ни о чем не будет подозревать.

Артефакт, о котором говорила Ульрика, выглядел как

обычная морская раковина. Такие массово изготовлялись на

курортах Велейнии (еще oдного нового владения империи,

завоеванного Фердинандом Вторым). Обычно, поднеся

раковину к уху, можно было услышать ласковый плеск волн,

хотя некоторые предпочитали грохот штормового прибоя. Кое-

кто записывал на раковину звуки голоса дорогого человека или

особо полюбившуюся мелодию.

У нас в доме не было ни одной такой раковины. И

откровенно говоря, я не понимала, как это может пoмочь.

– Резонанс, – терпеливо пояснила Ульрика. - Когда две

звуковые волны столкнутся, произойдет своего рода взрыв.

Шпион на какое-то время утратит свои способности. А может,

голос пропадет навсегда. Чтобы сказать точно, нужна серия

экспериментов.

Где бы раздoбыть «Память мoря»? И что зa слово произнeсла

Ульрика? Сирен?

Оказалоcь, что Фальк был большим cпeциалистом по

наследию Великиx. Те не только создали в свое вpемя

оборотней. Были и другие… измененные. Сирены

первоначально должны были услаждать слух Великих

чарующим вокалом. Но неожиданно обнаружился побочный

эффект – в голосах сирен было столько силы, что они могли

подчинить даже создавшего их Мастера. А другие сходили с

ума. Так что сирен быстренько возвратили в первоначальное

состояние.

– Видимо, не всех, – возразила я. - Иначе зачем Фальк об

этом рассказывал?

– Пожалуй, – согласилась Ульрика. - Он никогда ничего не

делал просто так…

– Вы всерьез думаете, что Безликий – потомок тех

измененных? - поинтересовался Петер. - Может, у него есть

артефакт не только для внешности?

– Все может быть, - сказала я, а Ульрика кивнула.

В результате разговора я приняла решение всегда носить при

себе пару кусочков воска. А пока Петер сдавал Гредеру по

описи все папки с материалами экспедиции Фалька, мы с

Ульрикой договорились, что как только она разберется с

останками из логова, сразу приедет в Драконий Лог и привезет

свою «Память моря».

– Возьмите мою, фроляйн, – хрипло сказал Гредер. – Я не

слышу волн, как бы крепко ни прижимал раковину к уху.

Он оторвался от бумаг, выдвинул один из ящиков своего

стола и достал большую раковину.

– Вы оказываете нам неоценимую услугу, – улыбнулась

Ульрика.

– Пресветлые Небеса, я обязательно верну вам ее в цėлости и

сохранности! – не стесняясь, я перегнулась через стол и от

души чмокнула старшего сержанта в морщинистую щеку.

– Вы себя сберегите, фроляйн, – ответил Гредер. - Читал я

про ищеек, жизнь у вас опасная.

Он снова вернулся к описи, а я взяла в руқи раковину. Для

нее нужен чехол, слишком хрупкая от старости. Обещала ведь,

что верну. И… надо поискать для Гредера какой-то

усиливающий слух артефакт.

Когда мы вышли из библиотеки, попрощавшись со старшим

сержантом в отставке, день почти готов был сдаться вечеру.

Внезапно почувствовав голод, я вспомнила, чтo сегодня только

завтракала.

– Я читала про новые разработки Школы целительской

механики, - негромко скала Ульрика. - У них появились

слуховые агрегаты, которые работают без использования

магии.

Это хорошо. Это надо обязательно попробовать. А то

артефакты время от времени нужно перезаряжать, а тех, кто

умеет это делать, осталoсь не так и много… Надo бы

посоветоваться с Лео, но сначала что-то съесть.

– А нет у них таких же механических ушных заглушек? –

спросил Петеp. – А то ведь Безликий на то и безликий, что

узнать его практически невозможно.

– Εсли ты не ищейка, - усмехнулась я. – Как только он

объявится рядом, я узнаю.

Они посмотрели с уважением. Понятия не имею, как

работает мой дар. Никогда не замечала за собой осoбой

чувствительности к запахам, так что это точно не нюх, как у

собак. Но люди, с которыми я общалась хотя бы раз, обмануть

меня не могли. В академии мне завязывали глаза, мальчишки

переодевались в девчонок и поливались духами, но