– Почему ты так думаешь? – заинтересовался он. – На снимке они вроде ничего ребята!

– Ну да, – проворчала она, доставая пудреницу. – На снимке они просто ангелы. А вообще достают ужасно. Кому их воспитывать-то? Меня они не уважают. Это же мальчишки! Вот дал же бог сыновей, а мужей отнял!

Виталий сочувственно поинтересовался, что случилось с ее мужьями. Наверное, ее трагический тон создал у него впечатление, что оба умерли какой-то ужасной, неестественной смертью. Кристина объяснила, насколько он ошибается.

– Оба живы, здоровы, живут в Москве, – рассказывала она, доставая сигарету. – Даже алименты какие-то платят. А заходят то раз в месяц, то вообще раз в полгода. Ну понятно, им теперь некогда. У обоих другие семьи. Вот говорят, что вы, мужчины, особенно привязываетесь к мальчишкам. Ну разве не чепуха? Если бы так было, мои дети бы в золоте ходили и каждый день отцов видели.

Она хотела было прикурить от свечи, но Виталий остановил ее, поднеся зажигалку:

– От свечи не прикуривай.

– А что? – спросила она, с наслаждением затянувшись сигаретой. – Замуж больше не выйду?

– Нет, моряка утопишь.

Он тоже закурил. Свечи догорели почти до конца, и Кристина подумала, что скоро нужно будет включать свет. Она успокоилась – это всегда происходило довольно быстро, но не у всех хватало терпения подождать… Женщина молча курила и думала, что совершенно напрасно накричала на Виталия. «В конце-концов, – с раскаянием думала она, – это я его обманула, не сказала про детей. Хотелось романтики. Зря, конечно. Ну не хочется мне в тридцать лет выглядеть старой тетенькой, матерью семейства!»

Она раздавила окурок в пепельнице и вздохнула:

– Если ты торопишься, то поезжай.

– Да я не тороплюсь, – улыбнулся тот. – По-моему, это тебе очень хочется меня выпихнуть. А ты подумала, что я выпил еще больше, чем ты? Вот расшибусь, и это будет на твоей совести.

– Так ты останешься? – спросила она. – Тебя никто дома не ждет?

– Никто. Я развелся.

Это сообщение очень заинтересовало Кристину. До сих пор она совершенно ничего не знала о семейном положении своего кавалера. Варя не смогла ей ничего сообщить – по ее утверждению, она видела Виталия страшно давно, и даже имени его не запомнила. Спрашивать напрямую казалось неловким – Кристина всегда боялась задавать мужчинам этот вопрос. Они могли решить, что у нее есть какие-то далеко идущие планы…

– А дети есть? – поинтересовалась она.

Виталий сообщил, что у него есть дочка, «уже большая». Кристина не поверила, сославшись на его возраст:

– Да сколько тебе может быть лет? Тридцать, ты говорил? Когда же ты ее родил, если она взрослая? В тринадцать?

Выяснилось, что девочке пять лет. Кристина не стала внушать своему гостю, что называть такого ребенка взрослым человеком – явное лицемерие. Ей было хорошо известно, что любой отец после развода пытается вступить в сделку со своей совестью, приписывая оставленному ребенку какие-то невероятные качества – полную самостоятельность, финансовую независимость, душевную черствость, которой мог бы обладать разве что опытный бандит, и прочие железобетонные качества. «В конце-концов, не мое дело его осуждать, – подумала она. – Может, у него жена была стерва».

Телефон зазвонил, когда Виталий пересел на диван к Кристине и она начала про себя гадать – когда он ее поцелует? Прямо сейчас или сперва предложит выпить за примирение? Когда раздался звонок, Виталий вздрогнул и взял ее за руку:

– Не подходи!

«Значит, хотел поцеловать прямо сейчас,» – сообразила Кристина.

– Может, это соседям, – шепотом сказала она. – Еще не так поздно…

Звонок утих, но она тут же услышала щелчок – значит, в другой квартире тут же повесили трубку. «Мне, – поняла она. – Еще один повод, чтобы разозлиться на меня. Они ненавидят попадаться на мои звонки…»

Телефон зазвонил опять. Она со вздохом поднялась с дивана. Звонила ее мама. Она осведомилась, не собирается ли Кристина приехать за детьми?

– Ну мам, – прикрывая трубку ладонью, заговорила она. – Ну почему ты раз в жизни не хочешь с ними переночевать?

– Не раз в жизни, а второй раз за месяц, – отпарировала мать. – Ты привозила их второго августа, забыла?

Мать была права – в самом деле, Варя привезла к ней ночевать детей, когда ей нужно было вплотную выяснить отношения со своим последним кавалером. Она сделала это вовсе не для того, чтобы скрыть от того наличие детей, ведь он жил у нее и не хуже Кристины знал об их существовании. Просто ей подумалось, что ему хочется отдохнуть от шума и визга. Но ее забота пропала впустую – вскоре после этих каникул случился инцидент с тапком и яйцом, и кавалер решительно собрал вещи… Впрочем, тапки оставил – их нужно было только выстирать или выбросить.

– Мам, они останутся у тебя, – решительно сказала Кристина. – Утром я их заберу. Ну куда я потащу детей на ночь глядя?

– У тебя что, опять началось? – простонала в трубку мать. – Я только обрадовалась, что ты за ум взялась!

– Ну что началось, мама, что началось! – повысила голос Кристина. Она забыла о конспирации. – Другая бы на твоем месте радовалась, что я еще вообще кого-то интересую!

– Другая бы на моем месте отшлепала бы тебя, – тоже повысила голос мать. – А твои дети, между прочим, сейчас швыряют друг в друга картошкой!

– Не яйцами? – испуганно осведомилась Кристина.

– Яйца я сварила им на ужин. Они их уже съели, слава богу.

Мать захотела узнать подробнее о новом поклоннике дочери. Где они были? В каком именно ресторане? Что ели, что пили, какая у него машина, женат ли, есть ли дети, платит ли он алименты дочери? Кристина отвечала, то переходя на шепот, то срываясь на крик. Бросить трубку она не могла – женщина прекрасно знала, что иначе мать перезвонит. Это был просто реванш за разгромленную квартиру – та хотела хотя бы удовлетворить свое любопытство. Кристина знала, что если ее саму дети почти не слушаются, то бабушки они не слушаются совсем… И содрогалась, представляя, во что превратится любимый мамин порядок.

Наконец, полный отчет о поклоннике был дан. Кристина попросила к телефону старшего сына, выговорила ему за картофельный бой, велела все немедленно собрать, умыться, помочь брату раздеться и ложиться спать. Кладя трубку, она чувствовала себя плохой матерью и непочтительной дочерью. И так было всегда – как только она собиралась устроить свои личные дела.

Виталий скромно дожидался ее почти в полной темноте. Одна свеча уже погасла, другая догорала в лужице растекшегося воска. Кристина достала из шкафа последнюю свечку:

– Зажгу ее. Не хочу включать свет.

– Все в порядке? – спросил Виталий, стараясь разглядеть ее лицо. Она отворачивалась – вид у нее был расстроенный, а это ей не шло.

Наконец, свеча была установлена, зажжена и женщина уселась на диван. Первые пятнадцать минут она исповедовалась в своей нелегкой жизни. «Раз уж откровенность, – решила Кристина, – то до конца. Все равно у меня ничего серьезного с ним не получится. Так хотя бы душу отведу!» А потом он придвинулся, обнял ее за плечо и стал искать ее губы. Виталий поцеловал ее, зажав ей рот на полуслове, Кристина как раз дошла в своей исповеди до захватывающего, но совсем неромантического момента с тапкой и яйцом.