Соседка посоветовала ей не говорить глупостей. Она очень официальным тоном заявила, что впервые услышала о том, что к ее линии подключен кто-то еще. Обнаружила это вчера вечером и немедленно отправилась на телефонную станцию. И пусть Кристина не выдумывает глупостей, а лучше собирает деньги на уплату крупного штрафа. Такие вещи даром не проходят. Кристина попросила позвать монтера и, поговорив с ним не больше двух минут, поняла, что надеяться не на что. Оказалось, что она совершила крупное правонарушение и никаких скидок на сложные семейные обстоятельства ожидать нечего. Кладя трубку, она подумала, что Виталий даже позвонить ей не сможет. К счастью, у нее был его номер телефона.

Поймав себя на этой мысли, она даже испугалась немного. Случилась такая неприятность: она потеряла телефон – необходимую, привычную, такую любимую вещь. А ее волновало только одно – когда она опять увидит нового приятеля. «Неужели я опять влюбилась? – в ужасе подумала Кристина, доставая пудреницу и критически осматривая свое лицо. – Ну я еще ничего… Вообще-то, почему бы и нет? Главное, чтобы он подольше не встречался с моей мамой. Никто не умеет делать мне лучшую антирекламу, чем она!»

Потом ей пришло в голову, что отключение телефона имеет, кроме массы неудобств, одно положительное свойство – теперь ей никак не сможет позвонить обладатель того подленького голоска и испортить ей сладкие сны. «Представляю, как будет злиться этот придурок, набирая мой номер и постоянно попадая к соседям!

– мстительно подумала она. – Да, а соседи-то как обрадуются! Ну что ж, эти тоже получат по заслугам! Лишить телефона двух маленьких детей! Мне даже врача будет неоткуда вызвать! Пусть теперь сами общаются с этим маньяком! Надеюсь, они ему понравятся!»

И развинтив тюбик помады, Кристина победно подвела губы.

– Утром девятнадцатого августа я была в гостях у подруги, – Варя так нервничала, что не смогла вспомнить телефон Кристины, и ей пришлось достать записную книжку. – С ней можно связаться, она все подтвердит.

– Значит, вы утверждаете, что в фотомастерскую не приходили? – переспросил следователь.

– Нет. И мне незачем было туда ходить.

– Как же вы объясните, что квитанция выписана на ваше имя и там стоит ваш телефон?

– Не знаю! – Варя продолжала протягивать записную книжку, раскрытую на литере «К», где был записан телефон и адрес Кристины. – Кто-то подшутил надо мной, больше ничего в голову не приходит.

Следователь, наконец, взял у нее книжку и стал читать. Варя старалась успокоиться, но это ни к чему не приводило. Вдобавок, она не выспалась – за прошедшую ночь ей удалось отключиться часа на полтора, не больше. А потом она проснулась, и, лежа в темноте, вспоминала о том, что ей только что пришлось пережить.

Когда приехала милиция, родители Лизы неожиданно приняли сторону Вари, хотя до этого казалось, горели желанием выдать ее за убийцу. Они объяснили, что скончавшийся зять имел обыкновение напиваться до бесчувствия. И мог оставить дверь открытой – почему бы и нет? Что эта женщина – подруга их покойной дочери. Тут Анна Павловна – так звали мать Лизы – начала плакать. Она объяснила, что ее дочь тоже скончалась недавно, можно сказать – только что… Вчера утром. Что ее убили на работе. После этого она уже ничего не могла сказать и, обняв внука, увела его на кухню.

В основном, милиция беседовала с Варей, так как родители Лизы прибыли, можно сказать, к шапочному разбору. Варя рассказала оперативнику то же, что им – то есть полуправду. Что Николай позвонил ей сегодня утром и предложил заехать за ней. Что ему было тяжело, и она не смогла отказать в психологической поддержке этому человеку, хотя близко с ним знакома не была. Что приехав сюда, она поговорила с ним о Лизе, потом убедилась, что он старается напиться до беспамятства, и безуспешно пыталась его отговорить. Когда он начал засыпать в кресле, она ушла. Но, отойдя от дома, обнаружила, что забыла плащ и вернулась. Дверь была незаперта. Николай спал в кресле и громко храпел. Варя рассказала, что решила позвонить подруге. Дозвониться некоторое время не могла, пришлось набирать номер несколько раз. Потом она услышала в соседней комнате шаги и звук выстрела, который сперва приняла за шум от падения какого-то очень тяжелого предмета. Потом опять раздались шаги и хлопнула входная дверь. Когда она выглянула…

– Я сперва решила, что он покончил с собой, – запинаясь, рассказывала Варя. Ее слушали очень внимательно, и от этого она еще больше терялась. Ей казалось, что ее сейчас остановят и спросят, почему она лжет. – Я увидела пистолет на полу, кровь… Он сидел в кресле, как прежде, только как будто немножко скособочился… От выстрела, наверное. Я смотрела и не понимала…

– Вы случайно не знали – у него было оружие? – перебил ее оперативник.

Варя ответила, что таких подробностей не знает. Вмешался тесть покойного. Он сообщил, что у Николая не только не было оружия – он его просто боялся.

– У меня у самого есть охотничья лицензия, – объяснил тот. – И ружье есть, конечно, зарегистрированное. Сколько раз я их приглашал на охоту – его и Лизу! Она-то ездила, пока с ним не сошлась. С удовольствием ездила и стрелять умела. А он и сам не охотился, и ее не пускал. Говорил, что это развлечение для идиотов и садистов. То есть для меня, – добавил он с нескрываемой обидой.

– По-вашему, сам он застрелиться не мог? – спросил оперативник, продолжая разглядывать тело, вокруг которого хлопотал эксперт.

– Да никогда! – убежденно произнес отец Лизы. – Он бы и не сообразил, куда там нажимать.

– Пистолет видели раньше?

Тот это отрицал. Из кухни выглянула заплаканная, раскрасневшаяся Анна Павловна и сипло сообщила, что она тоже этого проклятого пистолета не видала. И уверена – его бросил убийца.

– Вы сколько времени провели в той комнате? – повернулся следователь к Варе.

Та подумала и робко предположила, что, наверное, минут пятнадцать. Никак не больше, скорее всего, даже меньше.

– Вы что, пятнадцать минут не могли дозвониться до подруги?

– Да, все время было занято. Она любит разговаривать по телефону. Я так и не дозвонилась.

Потом оперативник расспрашивал родителей Лизы, не пропало ли что-нибудь из квартиры. Они тщательно все обыскали и заявили, что все ценные вещи остались на своих местах.

– А особенно у них нечего было брать, – всхлипывала Анна Павловна. – А все что есть – мы им подарили. И телевизор мы им купили, и магнитофон, и мебель… Она зарабатывала так, средне… А Николай вообще второй год нигде не работал.

Варе разрешили уйти, когда уже начало темнеть. У нее взяли все координаты, переписали данные паспорта. Она обязалась явиться, как только ее вызовут, чтобы дать все необходимые показания. Больше всего она боялась, что выплывет на свет история с квитанцией на ее имя. Тогда ей было бы очень трудно остаться в стороне.

А наутро, когда она продолжала ворочаться в постели, уже не надеясь снова уснуть, ей позвонил следователь. И это был не тот оперативник, с которым она общалась вчера, а тот, кто вел дело об убийстве Елизаветы Юрьевны Шаповаловой – заведующей фотомастерской. Именно ему и передали материалы дела об убийстве Николая Шуртакова – ее гражданского мужа. Так как жена и муж погибли с промежутком чуть более суток, были основания предположить, что эти убийства как-то связаны. И случилось то, чего Варя боялась вот уже два дня. Ей пришлось давать показания по делу об убийстве Лизы.