Итак, вампиры. Кто же это такие?

Начнем с этимологии слова. Что, собственно, оно означает? Во всех славянских языках оно звучит очень похоже. Но если бы только в славянских. Венгерский язык угро-финской группы имеет совсем иную речевую конструкцию, нежели славянские, но слова «упырь» и «вампир» явно имеют один корень. И в тюркских языках – турецком, татарском, башкирском – данное понятие именуется похожими по звучанию словами. Например, в турецком: убур – ведьма. Значит, первоначальное имя было общим для всех народов, населявших Балканы, Анатолию, Восточную Европу и Поволжье. Предки всех их пришли сюда из глубин Азии. И тут меня осенило. Слово «упырь»-«убур» очень напоминает древнерусское «обр». Так в русских летописях называют аваров. Это был большой племенной союз, разнообразный по этническим компонентам. В середине шестого века от рождества Христова авары вторглись в степи Западного Прикаспия и далее в Северное Причерноморье, Подунавье и на Балканы. Тогда же в Паннонии был создан аварский каганат. Просуществовал он недолго. Через сто пятьдесят лет авары полностью исчезли с европейского небосклона, растворившись в окружающих их народах. В древнерусских летописях даже приводится поговорка «погибаща аки обр». То есть погиб внезапно, вследствие какой-то страшной катастрофы. Чем объяснить быструю гибель столь мощнейшего племени? Современные историки видят в причинах крушения аварского каганата непрерывные войны с соседями и совершенно неразвитую экономику, поскольку авары были кочевниками и не имели собственной инфраструктуры. В летописях гибель обров тоже объясняют войнами, но, кроме этого, еще чем-то столь страшным, о чем прямо даже сказать боязно. Я предполагаю, что среди обров-аваров имелась некая группа, которой внутри племени дали табуированное наименование «вампир». Для других же народов понятие «вампир» распространилось, собственно, на всех обров, отсюда и общность звучания этого слова для многих языков. Обры растворились среди других народов, но сами вампиры не исчезли. Время от времени возникали весьма зловещие личности, наиболее известный из которых – граф Дракула…

Дядя Костя откровенно зевнул.

– Вам, кажется, надоела моя лекция, – поинтересовался Всесвятский.

– Нет-нет, продолжайте, Николай Николаевич! – с жаром воскликнул Фужеров.

– А мне, не буду скрывать, неинтересно, – отозвался дядя Костя. – Все эти дела минувших лет, преданья старины глубокой попросту скучны. Вы уж извините за бестактность, но меня, как хозяина стола, угнетает то обстоятельство, что сохнет сыр, между прочим, голландский, заветривается замечательное сало, а главное, не уменьшается уровень коньяка в бутылке. Вот вы в процессе повествования довольно лихо замахнули рюмаху…

– Прошу прощения, увлекся, разгорячился…

– Незачем извиняться, все было сделано правильно и своевременно. Так давайте же повторим, только синхронно и не впопыхах. А потом закусим. Длительные задушевные беседы хороши на сытый желудок.

После трапезы, сопровождавшейся умеренными возлияниями, разговор сам собой вернулся в прежнее русло.

– Допустим, в наших краях действительно завелся вампир, – несколько иронически начал дядя Костя, – но одного понять не могу: почему именно здесь, в Соцгороде, а не на какой-нибудь более подходящей для этого периферии? Ведь, согласитесь, дорогой Николай Николаевич, от Трансильвании мы находимся довольно далеко. И климат у нас не особенно располагает, и нравы здешние далеки от идеала.

– Ошибаетесь, Константин Георгиевич, – мягко ответствовал Всесвятский. – Вот как раз условия для него вполне благоприятны, даже будто специально созданы.

– То есть?

– Да как же. Церквей здесь нет. Окрестная земля не освящена. Народ попадается самый разный.

– Вы хотите сказать: вся эта религиозная мура, тот самый опиум для народа, отпугивает нечисть?

– Несомненно.

– А я думал, вы – ученый-практик, а отнюдь не оккультист. Рассказы ваши поколебали меня в этом убеждении. А мистические байки и вовсе настраивают меня скептически. Вы еще скажете, что вампир боится креста и молитвы во имя господа.

– Инфернальные силы, несомненно, сторонятся истинной веры, на какой бы религии она ни базировалась. Заметьте, в любой религии, будь то христианство, ислам, иудаизм, присутствуют силы зла, которые постоянно вмешиваются в человеческую жизнь. Только вера может охранить от дьявола и многочисленных его проявлений и воплощений.

– Нет никакого дьявола. Самый страшный зверь – человек! – заявил дядя Костя.

– Так-то оно так, но что побуждает человека творить зло? – вмешался Фужеров.

– Если что и побуждает, – отозвался дядя Костя, – то только отсутствие морали и совести.

– То есть души?

– При чем тут душа?! Нет в человеке понятия о морали. Не воспитали! Вот он и вытворяет…

– А большевики?

– Их-то с какой стати вспомнили?

– Да как же! Большинство из них – люди образованные. Гимназии кончали, университеты…

– Ну и что? При чем тут гимназия?! Или вы хотите сказать, что преподавание Закона Божьего автоматически делает человека духовнее, нравственнее? И я учил Закон Божий, но ничего, кроме скуки, у меня он не вызывал. Личность формирует бытие, а не древние, пусть даже высокохудожественные, легенды.

– Но позвольте!..

– Погодите, товарищи, – попытался успокоить спорящих Всесвятский.

– Почему вы нас то господами, то товарищами величаете?! – накинулся на него дядя Костя.

– Да потому, что вы, уж не обижайтесь, точная копия тех типов, о которых пишет в своих фельетонах в «Правде» Михаил Кольцов, – засмеялся Всесвятский. – Одной ногой стоите в прошлом, другой – в настоящем. Как говорит старушка в кольцовском фельетоне: «На Москве церковных куполов-главок было сорок сороков. Теперь столько же контор, учрежденний, главков. Кланялись главкам, поклонимся и главкам». Ваши споры – яркая тому иллюстрация. Удивительно, но идеология разъедает ваши воззрения, как ржа железо.

– Ошибаетесь, Николай Николаевич, – с обидой произнес Фужеров. – Вот, может быть, господин Рысаков дал слабину, а я как не принимал большевиков, так и не принимаю.

– Но ведь я не утверждаю, что вы вдруг полюбили советскую власть. Однако таких, как вы, очень много. Мало ли что не любите. Однако живете по ее законам, мыслите ее категориями, а ваш критицизм этот факт только подтверждает.

– А вы сами, милейший Николай Николаевич, как относитесь к существующему строю? – ехидно поинтересовался дядя Костя.

– Я ждал этого вопроса. Отвечаю: вполне лояльно.

– Как! – воскликнул Фужеров. – Неужели деяния большевиков оставляют вас равнодушным? Или, может быть, они вам симпатичны?

– Я смотрю на происходящее как на нечто неизбежное, неподвластное общепринятой логике, руководствуясь тезисом: «На все воля божья». Любые попытки дать нынешней действительности ту или иную оценку с точки зрения человеческой морали в корне неверны. Это как со сменой времен года. Кончилось лето, наступила зима… Хорошо это или плохо? Для кого как. Но в целом осуждай или принимай – ничего от этого не изменится. Даже спустя сотни лет невозможно дать категоричную оценку тому или иному историческому явлению. Вот, скажем, как вы относитесь к крещению славян при князе Владимире Красное Солнышко? Как известно, его склоняли в свою веру не только христиане. Мы не знаем, как могло повернуться дело, сделай он обрезание. Идем дальше. Монгольское нашествие. Тоже неисчислимые беды принесло. Но в результате родилась новая нация – русские. А правление Ивана Грозного, Смутное время, реформы Петра?.. Ведь количество жертв исчислялось сотнями тысяч. Можно привести и другие примеры, более близкие нашему времени. Что было бы, победи Наполеон? Или по какому пути пошла бы Россия, удайся замысел декабристов? На эти вопросы ответа нет и быть не может. Конечно, жертвы огромны, но ведь действительно рождается новое общество, новое государство. Оно взяло за образец имперское мышление и само рано или поздно станет империей. Возведение вашего города и подобных ему городов укрепляет его мощь, усиливает обороноспособность. Вспомним минувшую войну. До августа 1914 года Россия была на подъеме, что, собственно, и подвигло царя вмешаться в очередной балканский конфликт. Имелась уверенность в собственных силах. И что в результате? Крах и агония власти. А почему? Силенок у народа не хватило? Неправда! Виновата никуда не годная система управления, отсутствие дисциплины и неумение концентрировать силы. Вот большевиков, помнится, постоянно упрекали за заключение похабного Брестского мира. А ведь они сделали единственно правильное в данной ситуации. Еще немного, и над Зимним дворцом развевался бы германский флаг. Нет, Ленин – гениальная личность!