АПЛОДИСМЕНТЫ

Заставка – женский голос, с придыханием, под музыку: «„Так победим“ с Е-е-е-е-ефраимом Каповски!»

Ефраим Каповски. Мико, ма нишма́[92]?

Мико Дрор. Саба́ба.

СМЕХ В СТУДИИ

Ефраим Каповски. Вот есть среди нас тот, у кого всегда ответ «саба́ба», это так приятно слышать. Мико, мы в прямом эфире, и скоро наши слушатели в студии смогут задать свои вопросы, но первый вопрос задам я: теперь, когда ты знаменитость, многие приходят на зады нашей радиостудии, чтобы с тобой поговорить.

Мико Дрор. Правда.

Ефраим Каповски. Что тебя спрашивают чаще всего?

Мико Дрор. Просто смотрят.

Ефраим Каповски. Просто смотрят, ничего не говорят?

Мико Дрор. Ругаются.

СМЕХ В СТУДИИ

Ефраим Каповски. Мы напомним нашим слушателям: Мико Дрор долгое время жил позади нашей студии, около… как бы это сформулировать?..

Мико Дрор. Мусорников.

СМЕХ В СТУДИИ

Ефраим Каповски. Мико, ты помнишь, как мы с тобой познакомились? Познакомились, разговорились?

Мико Дрор. Я ел.

Ефраим Каповски. Мико ел, что-то там оставалось на обертках, мы с друзьями угостили Мико печеньем, и тут выяснилось, что Мико – наш постоянный слушатель, Мико слушает нас через окно, там на заднем дворе через окно все слышно, и наш Мико сразу начал комментировать наши передачи, да, Мико? Очень нас впечатлил Мико, ты помнишь, Мико, про что ты нам тогда в первый раз рассказывал? А ну напомни-ка нашим слушателям.

Мико Дрор. Я говорил, Ефраим, что в такое сложное время, как это, мы должны быть одной семьей, что в такой час испытаний, какой нам выпал, нет ничего важнее семьи, ничего важнее твоих самых близких и родных, и я говорю: тот, кто встает между членами семьи, просто не имеет права, просто не понимает, что сегодня происходит в сердцах людей. Тем более – если человек сам перенес семейную трагедию, как он говорит. Я говорю: так. Не. Должно. Быть. Этот человек занимается исцелением, занимается медлагерями – я говорю: не может быть никакого исцеления, если оторвать человека от семьи, не может быть в обычное время и уж тем более не может быть в такое время, как сейчас.

ШКВАЛ АПЛОДИСМЕНТОВ В СТУДИИ

Ефраим Каповски. Йу-хуу! Вот такой у нас Мико Дрор. Я напомню всем, кто слышит нашего Мико впервые, что наш Мико ктоооо?

Нестройные голоса в студии. Енот!

АПЛОДИСМЕНТЫ

Ефраим Каповски. Мы продолжим разговор с Мико через несколько минут, после сводки сообщений Службы спасения. Слушайте внимательно, не забывайте много-много пить и проверяйте полипреновые прокладки на окнах.

Заставка – женский голос, с придыханием, под музыку: «„Так победим“ с Е-е-е-е-ефраимом Каповски!»

ОПУЩЕНО: СВОДКА СООБЩЕНИЙ СЛУЖБЫ СПАСЕНИЯ, 04:16 МИНУТ.

Заставка – женский голос, с придыханием, под музыку: «„Так победим“ с Е-е-е-е-ефраимом Каповски!»

Ефраим Каповски. И снова здравствуйте, дорогие друзья, спасибо нашей Каринэ Агаян за сводку сообщений Службы спасения, скоро наша Каринэ вернется в эфир с новостями, буквально три минуточки у нас осталось, а я напомню, что у нас в студии наш любимый бадшаб, наш прекрасный, мохнатый, умный и наблюдательный енот Мико Дрор. Мико, ты говорил про семью, про то, как важно сейчас быть на связи со своей семьей. У тебя есть семья, с ней, барух а-шем[93], все хорошо?

Мико Дрор. Неважно.

Ефраим Каповски (после заминки). Хорошо, не буду тебя спрашивать, дай бог, чтобы все, у кого есть семья, и все, у кого нет семьи, были живы и здоровы, а я спрошу тебя, Мико: как ты думаешь, что мы в нашей новой большой семье, еще непривычной для многих из нас семье, можем сделать, чтобы мы и вы, люди и бадшабы, лучше понимали друг друга?

Мико Дрор. Потерпеть.

Ефраим Каповски. Мудрый Мико! То есть ты думаешь, что если просто дать времени делать свое дело, мы притремся, принюхаемся и начнем лучше друг друга понимать?

Мико Дрор. Нет. Я думаю, Ефраим, что нам всегда придется друг друга терпеть; я не хочу звучать неприятно ни для кого, вот говорят, у меня и так голос неприятный, ну так извините, но я сейчас про другую неприятность: мне кажется, Ефраим, что мы не должны ждать, когда научимся понимать друг друга. Мы должны сказать себе, что мы очень разные, мы такие разные, что, может быть, мы никогда…

Ефраим Каповски (перебивает). Мико, Мико, Мико… (Смеется; смешки в студии.) Очень серьезный парень наш Мико Дрор, спасибо ему большое, нам всегда очень приятно и интересно с ним поговорить, мы вообще думаем, может быть, еще приглашать бадшабов в наши передачи, мы теперь будем справляться с нашими тяготами заодно, и нам важны все голоса, правда?

Нестройные голоса в студии. Да! Правда!

Ефраим Каповски. Но время, время, время – время у нас подходит к концу. Поаплодируем Мико Дрору.

АПЛОДИСМЕНТЫ

Заставка – женский голос, с придыханием, под музыку: «„Так победим“ с Е-е-е-е-ефраимом Каповски!»

МИКО ДРОР ПОКИДАЕТ СТУДИЮ

*«Мимими!» (араб.), граффити, Рамат-Ган, янв. 2022.

У пожилой козы по имени Куки речь замедленная, прерывистая: первые буквы слов как будто даются ей с трудом, как будто застывают во рту, не хотят выходить наружу. Коза стоит бочком и смотрит на доктора Сильвио Белли выпученным бессмысленным глазом. У пожилого доктора по имени Сильвио Белли речь замедленная, прерывистая: первые буквы слов как будто даются ему с трудом, как будто застывают во рту, не хотят выходить наружу. Это неправда, доктор Сильвио Белли в прекрасном состоянии для своих семидесяти восьми лет, у него нет никаких признаков старческого расстройства речи, иначе он не явился бы добровольцем на регистрационный пункт в Беэр-Шеве, еле добравшись туда по удивительно гладкому шоссе с ободранными бурей брошенными автомобилями, не подписал документы и не ездил раз в неделю консультировать пациентов здесь, в караванке «Гимель». Но скоро, скоро у доктора Сильвио Белли начнут, наверное, застревать во рту первые буквы знакомых слов, скоро, скоро слова, лучшие друзья Сильвио Белли, начнут предавать его; при этой мысли доктору Сильвио Белли хочется сжаться в комок, возиться с запинающейся козой ему совершенно невыносимо, как невыносимо возиться с голубем, почему-то не идущим в своем развитии дальше междометий, или с собакой Лайкой, у которой налицо все признаки старческой афазии; никогда, никогда он не брался вести пациентов старше пятидесяти лет и никогда, никогда никому в своем малодушном отвращении не признавался. А животные, животные, почти все как одно с этой обедненной речью, с повторениями и заиканиями, обрывочными фразами и медленным подбором правильных слов? Нет, нет, ни за что. Но Мири Казовски, эта тошнотворная хлопотунья, ныла и ныла при каждом его приезде, поджидала его еженедельно у медицинского шатра, приставала и настаивала, убеждала и льстила, и он наконец согласился принимать не только людей, но и животных – не больше трех и только если останется время! Времени до отъезда из лагеря оставалось одиннадцать минут, как ни затягивал доктор Сильвио Белли последний прием, и вот пожилая коза по имени Куки стоит, смотрит. Доктор Сильвио Белли светит ей в один глаз и в другой, Мири Казовски стоит рядом, руки взволнованно сложив на груди, переминается. В свете фонарика зрачки Куки исправно сужаются и расширяются. Куда бить козу молоточком, доктору Сильвио Белли не очень понятно, но он честно бьет ее по одной передней ноге и по другой, и коза, несколько оторопев, отскакивает вбок. Доктор Сильвио Белли разворачивается к Мири Казовски и спрашивает, с трудом сдерживая раздражение, зачем, зачем, он просто хочет понять – зачем здесь эта коза, а? Мири Казовски испуганно хлопочет руками и очень похоже показывает, как коза вздергивает голову в начале каждого слова. «Брысь отсюда», – говорит доктор Сильвио Белли пожилой козе и, странным образом, внезапно испытывает дикое чувство, что нехорошо так разговаривать со старой женщиной. Шесть минут остается до отправления, Мири Казовски, надутая и обиженная, вводит в шатер молодого фалабеллу Артура с подсохшей и подзажившей рваниной вместо правого уха. Прямо за этим ухом у фалабеллы Артура располагается неслабых размеров подсохшая и подзажившая вмятина, доктор Сильвио Белли хорошо помнит фалабеллу Артура, а фалабелла Артур совсем не помнит доктора Сильвио Белли, фалабелла Артур никогда ничего не помнит, кроме событий последней пары дней. Человек, который живет с доктором Сильвио Белли, ничего не помнит, кроме того, что произошло с ним в последние семьдесят лет, – помнит все после Треблинки, а до Треблинки и в Треблинке ничего не помнит, кроме одной фразы. Фалабелла Артур каждый раз выходит от доктора Сильвио Белли очень удивленным, потому что доктор Сильвио Белли, посветив ему в глаза и раздраженно сообщив Мири Казовски, что «состояние стабильное», говорит: «Ich garantiere, Sie werden sich an mich erinnern». Фалабелла Артур понимает все слова в этой фразе, но совершенно не понимает, что она значит.