Среди них находились и статусные флагманские корабли, скажем, баштарда, капуданэ и рияле (см. глоссарий). На них могло быть от 27 до 36 гребцов. Такие корабли приличествовали славе военачальников и командиров (согласно иерархии доиндустриальных аграрных обществ); причем их первенство, на что указывает Филип Уильямс, заключалось не только в мощи и роскоши, но и в невероятной скорости, которую они могли развивать (впрочем, только если гребцы были опытны). Но чем больше становилось галеасов, тем выше оказывались финансовые и логистические трудности, поэтому их число всегда оставалось ограниченным. Быстрота способствовала долгим погоням, но галеасы не могли моментально разгоняться, поскольку несли более тяжелый запас воды.

Рис. 6. Чертеж галеаса

И не следует забывать, что они обладали более низкой маневренностью по сравнению с галерами, на которых было меньше банок[453]. И даже несмотря на быстроту, галеасы не вызывали у корсаров восторга. Впрочем, до ХІХ века эти корабли порой будут даже играть роль флагманов[454].

Корсары предпочитали более короткую и узкую версию галеры – кальетэ. Даже в походах с султанским флотом пираты шли в основном на этих кораблях. Документ из испанских архивов сообщает, что в 1565 году алжирский флот под предводительством сына Барбароса, алжирского бейлербея Хасана-паши, присоединился к османам, осадившим Мальту. В его состав входили 34 корабля, из них 7 галер и 27 кальетэ, причем три галеры были захвачены у мальтийских рыцарей[455]. А по рапорту испанских шпионов накануне сражения у Лепанто в порту Алжира стояло на якоре семь галер – и 22 кальетэ, на каждом из которых насчитывалось от 15 до 22 весел[456].

Впрочем, с кальетэ следует познакомиться подробнее. Распространенный взгляд, согласно которому корсарские кальетэ были меньше боевых галер (galea sottile) и на них насчитывалось по 16–20 банок, не соответствует истине[457]. В дневниках Санудо, составленных в начале ХVI столетия, упоминается кальетэ с 22 скамьями[458]. А в «Газавате», написанном примерно спустя полвека, говорится, что большинство пиратских кораблей располагало 18–24 банками. Одно из судов Барбароса на его страницах также именуется «большим кальетэ»[459]. Похожие факты приведены и у нас (табл. 1, раздел 1). Антонио Соса именует словом «кальетэ» 35 кораблей, которые видел в алжирском порту в 1581 году. Пятнадцать из них имели больше двадцати банок, два – по двадцать четыре, одно – двадцать три и двенадцать – по двадцать две[460]. В 1590 году и сам венецианский байло Джованни Моро говорил, что все пиратские корабли, пусть их и именуют как «кальетэ», имеют 23–24 скамьи. Возможно, байло представлял себе венецианские кальетэ длиной около 27 метров и с 18 банками, отчего стремился подчеркнуть, что корсарские кальетэ большие, как галера[461]. Пантеро Пантера тоже отмечает, что в 1614 году число банок на маленьких кальетэ равнялось восемнадцати, на больших – не превосходило двадцати трех, а в Магрибе их строили размерами с обычную галеру[462]. Еще один автор ХVII столетия, Катиб Челеби, говорит, что кальетэ имели от 19 до 24 весел[463].

В общем, отличать галеру от кальетэ по числу банок неправильно. В начале ХVI столетия кальетэ отличались тем, сколько гребцов размещалось на одной скамье, и это, в свою очередь, влияло на ширину кораблей. Из записей Санудо можно сделать вывод, что двое гребцов сидели на скамье кальетэ[464], и в отдельных случаях за каждым из весел, которым можно было дотянуться до печи, сидело двое, а за остальными – по одному[465]. В 1529 году венецианец Фаусто Веттор назвал галерой корабль с двадцатью скамьями, который он построил, взяв за пример римскую квинквирему – quinquereme (судно с пятью веслами на каждой скамье)[466]. Причиной тому послужило количество гребцов на корабле – по пять на банке – и, соответственно, его необычная ширина.

Время не стояло на месте, и чем чаще менялось число гребцов на скамье, тем сильнее стирались различия галер и кальетэ. Как мы увидим, на исходе ХVI века корсары сажали на скамью по четыре гребца. Все, что отличало теперь кальетэ от галеры, – это отсутствие паруса-тринкете, юта и носа, иными словами, тех надстроек, которые на протяжении века возводили на галере, увеличивая ее вес. Тот же Соса, называя кальетэ Улуджа Али «большой галерой» (galeras gruesas), предпочитает именовать баштарду, на которой благодаря 26 банкам было больше весел, не иначе как «баштардой-кальетэ» (galeota bastarda)[467]. Тем временем венецианский переводчик Джиованни Баттиста Сальваго обозначал словом «кальетэ» именно галеры с 25 скамьями. Вся эта путаница только подтверждает наш тезис[468]. Да, на этих проворных кораблях, нацеленных лишь на захват и побег (preste et a giongere et a fuggire) могло размещаться по четыре-пять гребцов на банке, и плавало на них по сто сорок солдат-левендов; вместе с тем, пока на этих судах не было надстроек и фок-мачты (тринкете), их называли не иначе как кальетэ.