– Нужно посмотреть, что случилось, – прошептал он и крикнул, обращаясь к дворецкому: – Я сейчас спущусь, Стогдон.

Дворецкий облегченно вздохнул.

– Я пока что запру тебя, – сообщил Рокхерст извиняющимся тоном. – Для твоего же блага.

– Для блага? Отпустите меня, Рокхерст…

– Почему? Я думал, тебе понравилось. Так оно и есть, но она ему ничего не скажет.

– Я вернусь, и посмотрим, как ты будешь себя чувствовать, – бросил он, выходя.

В замке повернулся ключ. Послышались удалявшиеся шаги.

О дьявол! Будь у нее еще одно желание… она попросила бы, чтобы рассвет никогда не наступил, а эта ночь никогда не кончилась. Но солнце поднимется, а до этой минуты ей необходимо убраться отсюда, пока не кончилось волшебство.

Должен быть какой-то выход.

Гермиона вскочила с постели и попыталась утихомирить бешено колотившееся сердце. Это оказалось не легче, чем стоять на трясущихся ногах.

– Дьявол! Что он со мной сделал? – прошептала она, пытаясь привести волосы в некое подобие порядка.

О небо! Что он с ней сотворил!

Немного придя в себя, Гермиона принялась поспешно одеваться.

Он действительно погубил ее! Она падшая женщина…

Гермиона натянула чулки и туфли.

Мало того, отныне она не посмотрит ни на одного мужчину… кроме Рокхерста. Потому что ни один мужчина на свете не способен подарить ей такое же наслаждение.

Роуэн снова залаял. Раздался стук в парадную дверь.

Гермиона подбежала к окну и увидела, как Роуэн гонится за мужчиной в белой сорочке и черных панталонах. Высокий и элегантный незнакомец двигался с грацией оленя, давно привыкшего ускользать от хищников.

Через несколько секунд к погоне присоединился граф, на бегу приказывая Роуэну схватить непрошеного гостя.

Едва Рокхерст завернул за угол, ручку двери кто-то подергал. Гермиона повернулась на шум. Он вернулся? Но ведь она сама видела…

– Гермиона? – прошептал кто-то.

– Куинс!

Гермиона подбежала к двери и встала на колени перед замочной скважиной.

– Что вы здесь делаете?

Замок задребезжал, и, к удивлению Гермионы, дверь открылась.

Ворвавшаяся Куинс радостно улыбнулась при виде Гермионы.

– Лучше скажи, что здесь делаешь ты!

Но, тут же заметив растрепанные волосы и помятое платье девушки, она в тревоге всплеснула руками.

– О, Куинс, я не собиралась привлекать внимание графа, когда отправилась на бал Терлоу, – торопливо объяснила она.

– И похоже, тебе не удалось. Очень жаль. Куинс поймала ее за руку и вытащила из комнаты.

– Пойдем. У нас мало времени.

– Я не думала, что это случится, – пожаловалась Гермиона, когда они сбегали по ступенькам черного хода.

– Пфф!

Но она сказала правду!

Гермиона в последний раз оглянулась на лестнице. Она действительно не думала, что с ней это случится.

– Все произошло так быстро. Он нашел меня в саду, схватил и унес к себе. Я не смогла сбежать.

Да и не очень-то хотела…

– Повезло, что я сумела прийти на помощь, – упрекнула Куинс.

Они вылетели из двери черного хода, которая вела к конюшням.

– Надеюсь только, что эта история излечила тебя от страсти к этому человеку.

– Так оно и есть, – кивнула Гермиона. И опять сказала правду.

Теперь она боялась, что безумно влюблена в графа.

На следующий день исполненный решимости Рокхерст приехал на прием в саду, который давала леди Беллинг.

Он был обманут и одурачен, что не способствовало хорошему настроению. Ибо теперь он вынужден был принять отчаянные меры для обнаружения своей Тени.

– Заверяю тебя, племянник, – объявила стоявшая рядом леди Ратледж, – что сегодня здесь будут все самые завидные невесты Лондона.

Вид у нее был как у кошки, перед которой стоит миска со сливками.

Да, дошло и до этого. До тетушки Ратледж. Он попросил ее рассортировать гору приглашений, громоздившихся на серебряном подносе в передней. При этом тетка улыбнулась во весь рот, когда он просил… нет, умолял ее определить, какие приглашения наиболее подходят для молодых леди, и подчеркнул, что ему нужны только те приемы, которые даются днем.

Тетка, вне себя от радости при мысли о возможной женитьбе единственного сына сестры, даже не возразила против столь необычного требования.

Да если Рокхерст выразит желание жениться, она лично наймет экипаж, чтобы отвезти жениха и невесту прямо в Гретна-Грин.

Даже если он настоит на том, чтобы взять своего злосчастного пса.

Правда, сейчас Роуэн, ренегат и отступник, не чувствуя своей вины в хитром трюке, позволившем Тени выскользнуть между пальцами, лежал на траве и грыз большую кость, найденную у ворот.

Конечно, Рокхерст не открыл тетке истинной причины своих поисков, поскольку та, будучи с ним в родстве по линии матери, ничего не знала о другой его жизни, о другом мире, в котором он существовал.

Граф снисходительно улыбнулся старой леди, без остановки трещавшей о преимуществах одной дебютантки перед другой. Интересно, что бы она сказала, пронюхав о способности некоей молодой леди становиться невидимой?

Или приносить на приемы в саду суповые кости. Потому что он ничуть не сомневался, откуда взялась кость.

Сообразительная плутовка! Приручила волкодава. В точности как его хозяина прошлой ночью.

– Боже упаси! Теперь от нее не отделаешься! – пробормотала тетка. – Это переходит все границы, но остается только улыбаться!

Рокхерст поднял глаза и увидел надвигавшуюся на них леди Уолбрук. Улыбаться? Как насчет того, чтобы бежать со всех ног?!

– Она опять ищет актеров для своего любительского спектакля, – пожаловалась тетя Ратледж.

– Разве не вы однажды…

– Не напоминай! – перебила она.

– Отелло? – неумолимо продолжал граф.

Леди Ратледж застонала и ударила племянника веером.

– Помяни мои слова, и твой час настанет.

– Уже настал, – признался он.

– Как?! – ахнула она.

– Да. Вы видите перед собой следующего Просперо леди Уолбрук.

И тут тетя Ратледж сделала то, что от нее никто не ожидал. Рассмеялась.

– Ты? Он кивнул.