Лодка, шедшая первой, принадлежала атаману рыболовства, за ней следовали двенадцать его помощников. Полагая, что войсковой атаман все еще находится среди нас, атаман рыболовства приказал всем лодкам выстроиться рядами по всей ширине реки, как на войсковом смотре. На берегу сразу все смолкло, но в момент, когда лодки проходили мимо нас, шесть тысяч рыбаков (экипаж лодки состоит из двух человек) поприветствовали всех громогласным «Ура!». В ответ офицеры, женщины и старики знаками и криками пожелали рыбакам хорошего улова. Жены и дети пытались разглядеть среди рыбаков своих мужей и отцов. Одна девушка посылала воздушные поцелуи лодке, в которой будто бы завидела своего жениха, другая радостно воскликнула:

– У меня нет суженого, но по воздуху я одновременно целую всех!

«Ура!» рыбаков послужило сигналом к началу лова. Ряды будар смешались. На носу каждой из них сидел гребец, а на корме – рыбак. На двух шедших рядом лодках стояло по казаку, которые держали за концы и тянули по дну реки огромную сеть. При ее выемке будары сближались и на их днища вываливали лещей, карпов, судаков и подкаменщиков. Поимка осетра сопровождалась радостными криками, но иногда его крупные особи рвали сети, опасно раскачивая при этом лодки.

Вдруг ко мне бросился старый казак, держа в своих руках яростно бившегося звездного осетра, то есть севрюгу длиной примерно в метр и двадцать сантиметров, и предложил ее мне.

– Я был на Малаховом кургане, – пояснил он, – и с тех пор уважаю французов.[289] Позвольте мне в связи с этим преподнести Вам эту рыбу.

Я пожал старику руку. Рыбина билась о землю так сильно, что ее икра обрызгала грудь одного из стоявших рядом мужчин. Севрюга не только крупная, но еще и неимоверно сильная порода, поэтому держать ее надо в рукавицах, ибо о туловище и плавники можно серьезно пораниться. Старый казак вспорол ножом рыбье брюхо, вывалил икру в ведро[290] через сито[291], оставив кровяные волокна в руках, а затем посолил ее. На пуд, то есть 16 кг, икры требуется фунт соли. Через пятнадцать-двадцать минут эту смесь можно есть. Но даже такому любителю этого деликатеса, как я, было не очень приятно наблюдать за ходом его приготовления. Тем не менее, икра была превосходной, а во время обеда, устроенного прямо на берегу, мы с аппетитом полакомились вареной севрюгой. Многие рыбаки, чтобы не тратить время, обедали в своих лодках. К вечеру у большинства их они были наполнены рыбой. Я пешком добрался до селения, где мне отвели комнату. Неподалеку стояли палатки, и мне вновь пришлось увидеть рыбацкий лагерь. Рядом с каждой повозкой горел костер, дети и несколько стариков готовили суп и чай.

Поужинав с офицерами, я вернулся к себе, но уснуть не мог: рыбаки кричали и бегали, разыскивая свои телеги. Распахнув окно, я увидел в ночном мраке множество огней: лагерь напоминал армейский бивуак.

Отовсюду раздавались крики и песни. Несмотря на усталость, большинство рыбаков предались попойке: казаки, как известно, очень гордятся своими способностями потреблять много спиртного.

Количество выпитого в тот вечер вполне сравнимо с размером выловленной в первый день рыбы. Удачливые казаки пили за свой успех, а остальные – с горя.

На следующий день рыбу не ловили, а продавали.[292]

На берегу был разложен вчерашний улов, по словам атамана рыболовства, около 65 000 кг, чем он был не совсем доволен. Но это вполне нормально для первого дня, так как половина его уходит на молитву, речь войскового атамана, рассмотрение просьб казаков и различные приготовления. Красной рыбы в первый день было поймано мало. Один рыбак показал мне сеть, которую порвала 700-килограммовая белуга. Пораженная багром, она все же смогла опрокинуть лодку. Однако небольшое количество красной рыбы на берегу имелось. Самая крупная из выловленных рыбин весила фунтов 250–300, в составе улова имелись судаки, подкаменщики и особенно карпы.

Везде стояли маленькие белые палатки торговцев из Уральска, Гурьева, Саратова, Одессы, Москвы и Петербурга. Покупатели громко торговались с рыбаками и обсуждали наиболее удивительные экземпляры особей. Все были возбуждены, толкались, бранились и беспрестанно орали.

– Казаки, – пожаловался мне один коммерсант из Казани, – сегодня хорошо разбираются в ценах, и нам больше не удается вести с ними дела так, как раньше!

Офицер, которому я пересказал эти слова, подтвердил:

– Да, сейчас казаки набрались опыта, но торговцам все равно удается наживаться на них. Жуликов среди покупателей немало.

Люди, однако, продолжали готовиться к завтрашнему дню, при помощи стариков чинили будары, а женщины и дети штопали порванные сети. Одни рыбаки препирались с торговцами, другие засаливали улов для отправки его в большие ледники Гурьева или готовили икру.

Большая путина

Днем я, сев в тарантас, поехал обратно в Уральск, а рыбалка тем временем продолжалась, и еще несколько часов мне слышались крики тысяч людей, пока наконец не наступила тишина. Моя повозка бойко катилась по скверной дороге через бескрайнюю и унылую степь. Я проезжал через безлюдные и мрачные станицы: все мужчины были на рыбалке, а потому меня встречали только женщины. Они спрашивали, не видел ли я их мужей и отцов, как проходит ловля, велик ли улов.

Вскоре я был в Уральске, откуда на следующий день должен был отправиться в Париж, но перед моими глазами еще долго стояло, возможно, самое удивительное и волнующее зрелище из всех, которые мне когда-либо приходилось наблюдать!

Примечания

1

Исключение составляет обзор итогов его поездки на Сахалин в 1899 г.: Севела М. Вести и размышления из Франции // Известия Института наследия Бронислава Пилсудского. Южно-Сахалинск, 2015. № 19. С. 26–32.

2

Он также путешествовал по Сербии и Румынии и тоже оставил об этом записки.

3

Дом (двухэтажный), где в начале XX в. жил в Париже П. Лаббе (rue Montaigne, 14 bis. См.: Bulletin de la societe de geographie de Lille. Lille, Ier semestre de 1911. Liste des membres. P. 2), сохранился, и его можно посмотреть на панорамном снимке карт Google.

4

Севела М. Указ. соч. С. 26.

5

Головнев А. В. Антропология путешествия: от imago mundi до selfie // Уральский ист. вест. 2016. № 2 (51). С. 11.

6

Майга А. А. Литературный травелог: специфика жанра //