Мы теряем уже четвертые сутки, пытаясь найти вход в каньон. На карте есть все, кроме того, как попасть в него. Не могу себе даже представить, насколько это может затянуться. Прошлую и позапрошлую ночь мы ночевали практически на голых скалах, лишенных всякой растительности. Не хочу и думать, сколько нам их еще предстоит и насколько у нас хватит мужества.

Ни о каких веревках не может быть и речи. Нам понадобится пустить для этого кожу всех наших лошадей на ремни, и что толку? Из всех нас начальную альпинистскую подготовку имели только «Дикие» и я. Да и то большая часть моей подготовки приходится на лазанье по чужим окнам и балконам с известной целью, усмехнулся я. Мне тем более трудно сейчас, когда в правый бок словно штырь воткнули и забыли вынуть. Далеко внизу, на склоне, паслись наши лошади, вернее, пытались пастись, выщипывая между камней стебли чахлой травы. После ночевок на холодных камнях практически все начали сухо покашливать, и это только начало.

– Господин барон, ваша милость, я нашел… Нашел его!..

Ко мне, часто оскальзываясь и оступаясь на влажных камнях, бежал Амин. Добежав, он зачастил, все еще тяжело дыша от быстрого бега и возбуждения:

– Там проход… Такой узкий… Лошадь с поклажей не пройдет… Я случайно… Там еще куст растет, колючий такой… Я пролез туда, прошел… и вышел. А там, там… – Он на мгновение замолчал, подыскивая слова. – Там красиво. И река, и трава, и деревья. Пойдемте, я помогу вам дойти, я покажу.

«Ах ты мой Зоркий Сокол, – чуть ли не с нежностью подумал я, – что бы мы без тебя делали?»

– Спасибо, воин, я сам доковыляю.

Ковыляли мы достаточно долго. Амин весь дрожал от нетерпения, но, увы, я пока свое отбегал, прыгать с камня на камень никак не могу.

Вход в узкую расщелину, ведущую в каньон, действительно был замаскирован самой природой. Пройди хоть сто раз мимо – не увидишь, бесполезно. И как Амин умудрился отыскать эту щель, ума не приложу.

– Ты молодец, Амин, ты настоящий молодец, – сказал я, держа его за плечи и глядя ему в глаза. Довольное лицо парня, все еще обмотанное бинтами, расплылось в улыбке. – Беги собирай наших, сворачивайте лагерь, берите лошадей – и сюда. Я пока пойду сам посмотрю.

Мне с трудом удалось протиснуться мимо колючего кустарника с редкими синими цветочками. Затем я начал пробираться к выходу в каньон. Да, действительно узко, можно и застрять. Но вот впереди показался просвет. Осторожно ступая и придерживаясь руками за стенку, я добрался до выхода. Глянул на открывшийся вид и застыл в восторге: да, Амин прав, действительно очень красиво.

На противоположном берегу речушки зеленела роща, упираясь в самый край каньона. Левее от нее был веселый лужок с цветущими там и сям кустами. Невысокая каменная гряда, отделяющая лес от луга, доходила почти до самой воды. Сама речушка попадала сюда, образовав что-то среднее между порогом и маленьким водопадом, а вытекала через настоящий водопад, виденный мною не так давно с края пропасти. Правый берег был намного скучнее – весь усеянный крупными валунами, с редкими клочками зелени. Из отвесной стены каньона бил поток парящей воды.

«Здесь обязательно должна быть рыба, – решил я, глядя на реку. – Горная форель или еще что».

Позади, из расщелины, послышались голоса: показались Анри, Прошка, Шлон. Они вышли из прохода и тоже застыли, зачарованные открывшимся видом. Казалось бы, чего там – лесок, речка, луг, – но после скучных серых скал картина очень впечатляла.

В проход завели лошадей, перенесли весь скарб. Вскоре нашелся и брод через реку, мелкий, но неровный, с ямами и камнями.

Там и сломала ногу одна из наших вьючных лошадей, переходящая через реку последней. Она стояла на берегу, поджав покалеченную ногу, и по ее морде текли слезы.

– Шлон, – подозвал я егеря, – у нас уже не хватает продуктов. Ты понимаешь, надо ее… – Я указал на лошадь. – Мы уже ничем не сможем ей помочь, так ведь?

Шлон кивнул, соглашаясь со мной: мол, сделаю, не беспокойтесь.

Провизии действительно не хватало, нам все равно пришлось бы пустить одну из лошадей на мясо – вполне возможно, даже эту. Если бы Кадьен оставался с нами, возможно, он смог бы ей помочь, но какой смысл лечить одну, чтобы зарезать другую? И все же почему тогда такое поганое настроение?..

Я обратился к остальным:

– Все, парни, мы дошли. Дошли, несмотря ни на что. Завтра с утра приступим к поискам. А сегодня мы разобьем лагерь, приготовим ужин и будем отдыхать. Выпьем вина, споем песни и устроим пляски. Здесь достаточно безопасно, но испытывать судьбу не будем. Напротив прохода посадим дежурного с самопалом, Проухва. Его основная и единственная задача – сделать один выстрел и ретироваться на наш берег. Грохот мы услышим из любой точки каньона. Теперь лошади. Для них необходимо огородить участок леса, чтобы они не разгуливали где попало. Вот, собственно, и все. Обустраиваемся и отдыхаем до завтра. Потом начнутся суровые трудовые будни. Чем быстрее справимся, тем раньше вернемся домой. Вопросы есть?

Люди смотрели друг на друга, пожимая плечами. Какие могут быть вопросы, когда все ясно? Вот завтра, когда начнется та работа, ради которой мы здесь оказались, они появятся. А сейчас и так все понятно, роли давно распределены, каждый знает, чем ему заниматься при устройстве лагеря.

Один вопрос все же нашелся – у Проухва:

– Ваша милость, а зачем пляски плясать?

Я посмотрел на бледное, осунувшееся лицо парня с чистыми голубыми глазами. Рана у Прохора хоть и небольшая, слегка зацепившая мягкие ткани плеча, воспалилась и доставляла ему много неудобств.

– Я пошутил, Проухв. Плясать не будем. Будем отдыхать. И микстуры выпьем. – Подумав, добавил: – Немного.

Из взятых двух бутылей емкостью около пяти литров каждая осталась одна, заполненная примерно наполовину. Что такое десять литров алкоголя на десять здоровых мужиков, пусть и не привыкших к крепким напиткам? К тому же на обработку ран немало ушло. Захочешь, не сопьешься. А ведь нам еще предстоял обратный путь, не менее опасный, – надо экономить. Но сегодня можно, и даже нужно.

Работа закипела. Соорудили очаг, наносили дров, обустроили места для ночлега.

Я тем временем отправился на реку. Река горная, с быстрым течением и холодной водой. Должна здесь рыбка водиться, должна. Пройдя вверх по течению реки и упершись в скалы, я внимательно осмотрел выходы пород на берегу. Кварц, пирит – все это верные спутники золота.

Вот здесь мы поставим колоды, две штуки, прямо под те струи. Подавать породу будем отсюда – лопаты есть, и сделать придется всего пару шагов.

Парочку телячьих шкур мы привезли с собой. Много и не надо – порежем, застелем вместо ковриков. Я вспомнил, что на вопрос Прохора, зачем нам шкуры, ответил, что поменяем их на золото. Когда он поинтересовался, сколько за них дадут, с чистой совестью ответил: ровно столько, сколько сможем унести, чем немало его озадачил. Есть у нас и старательские лотки, целых пять штук, и им тоже найдется работа.