А вообще-то, пришла мне в голову новая мысль, вытесняя все остальные, это не часовому нужно убегать к нам, а нам спешить ему на помощь. В узкую щель иначе как поодиночке не протиснешься – максимум вдвоем, но в этом случае они будут мешать друг другу. Трех стрелков вполне достаточно, чтобы сдержать напор нападающих, остальные будут успевать перезаряжать оружие и подавать им. Построим напротив щели укрепление из камней, сверху его будет прикрывать скальный козырек. Ночью необходимо дежурить вдвоем, спать по очереди. Случись что – два ствола в такой ситуации уже сила. Бежать до расщелины отовсюду недалеко, в длину каньон примерно с лигу, в ширину и того не будет, брод мелкий, по колено, даже удивительно, как лошадь умудрилась сломать себе ногу.

Кстати, как нельзя более своевременно – вон какой запах стоит. Я посмотрел на своих людей, которые с нетерпением наблюдали, как Шлон священнодействует у очага, гремя сковородками. Казалось бы, и часа не прошло, как я, можно сказать, оплакивал покалеченную лошадь, а сейчас, почувствовав запах жареного мяса, уже и рад этому обстоятельству.

Мое внимание привлек деревянный предмет, почти не видимый из-за высокой травы. Нагнувшись, я обнаружил лоток круглой формы, похожий на вьетнамскую шляпу из рисовой соломы. Говорят, такими лотками пользовались на Клондайке. У нас другие, больше похожие на половинку вытянутого октаэдра. Что касается обнаруженного лотка – мы здесь не первые, это понятно. Но мы должны стать единственными, если все пойдет по плану. И конечно, в том случае, если здесь действительно есть золото.

Я подошел к воде, зачерпнул горсть песка и промыл его под бегущей струей воды. На ладони остались несколько мелких камешков и две тонкие пластинки золота, называемые старателями значками. Та, что крупнее, достигала размеров ногтя мизинца, вторая пластинка была поменьше, но ненамного.

Вот это да! С первого раза! С горстки песка!

Или его здесь очень много, или мне крупно повезло, в чем я сильно сомневаюсь – с моим-то везением! Настроение резко пошло в гору.

Меня позвали ужинать, и я, зажимая в кулаке значки, поспешил на зов.

Ужин Шлону удался на славу – шкварчащие колбаски из конского мяса с зеленью дикого чеснока, сорванного тут же, на берегу, и толстые свежеиспеченные лепешки с румяной корочкой сверху и мягкие внутри.

Все выпили, уже привычно задерживая дыхание, затем отдали должное колбасе и лепешкам. Что ж, теперь можно и слово молвить.

Начал по делу, рассказав свои мысли о защите прохода. Все согласились – вполне резонные доводы. В спокойной обстановке я старался лишний раз не приказывать, не объяснив причину и логику распоряжений. Это не в горячке боя, когда не до разъяснений.

Затем пошел дальше. В принципе все собравшиеся вокруг меня являются моими наемными работниками с твердой оговоренной оплатой, но если есть возможность простимулировать труд, почему бы этим не воспользоваться?

Начал я издалека.

– Воины, – обратился я к ним, – мы вместе с вами проделали долгий и нелегкий путь. Надеюсь, за это время я успел заработать толику вашего уважения, и потому у меня к вам будет маленькая просьба. Впредь называйте меня не «ваша милость» или «господин барон», а…

– Ваша светлость, – успел вставить Прошка.

Я исподтишка показал кулак Коллайну, который едва сдерживал смех, и пристально посмотрел на Проухва. Будь я на его месте, сам бы так сказал. Но нет, Прошка смотрел на меня простодушными и доверчивыми глазами, в которых не было и тени иронии.

– А, например, командиром.

– Что такое командир? – спросил Нектор.

– Командир – это старший, главный, шеф или босс – как вам угодно. – Я снова увидел расплывающееся в улыбке лицо Анри. Надо будет выяснить потом, что опять не так. – Ну вот, например, сейчас командир я. Убьют меня, не дай бог, кто станет старшим?

– Барон Анри Коллайн, – последовал ответ Пелая.

– Правильно. Вот он и станет командиром.

Нет в общеимперском языке такого слова, самое близкое по смыслу – начальник, но я при нем сразу вспоминаю известных гастарбайтеров из Средней Азии.

– Сами посудите. Идет бой. И вот я слышу: «Ваша милость, прошу вас обратить ваше драгоценное внимание на ситуацию справа, где, не замеченный вами, господин барон, к вам приближается дикий степной кочевник с явной целью поразить вторично многострадальный правый бок вашей милости». – Я специально утрировал до предела, вызвав общий смех. – Все, с этим покончено. Теперь о главном. Завтра приступим к поискам золота. Наша задача – добыть его как можно больше и уйти отсюда как можно быстрее. Предлагаю вам кроме положенной оплаты еще и часть того золота, которое мы здесь найдем. Скажем, одну восьмую. – Я жестом заставил всех замолчать. – А золото здесь есть. Можете сами убедиться.

Разжав кулак, протянул значки Нектору, который сидел рядом.

– Посмотрите, пощупайте. Стоило мне один-единственный раз зачерпнуть ладонью песок из реки – и вот результат.

Народ возбужденно зашумел, кое-кто порывался отправиться за золотом прямо сейчас, несмотря на сгущавшиеся сумерки. Обе новости им понравились. Еще бы! Я подал знак Прохору, подвизавшемуся на роли виночерпия: наливай!

Посидели еще немного и потянулись на отдых. «Дикие», даже сейчас в своих кирасах, поднялись и, захватив по паре ружей и походные одеяла, отправились к расщелине. Они не стали лезть в воду. Спустившись чуть ниже по течению, «дикие» пересекли реку, ловко прыгая по торчащим из воды валунам. «Дикие» – это воины. Таких бы человек пятьсот – и гоняй вайхов по степи из края в край, пока не надоест.

Я же решил перед сном пройтись немного по берегу реки. Меня догнал Анри, слегка еще прихрамывающий, но уже в сапогах на обеих ногах.

– И что тебя так рассмешило?

– Понимаешь, Артуа, слово «босс» на древнеимперском языке обозначает жеребца. Кстати, босс ор боссен, жеребец на жеребце – отличный девиз, и для герба походит, – рассмеялся он.

– Барон Коллайн, не сочтете ли вы за труд на ближайшие четыре месяца прикрыть единственную брешь в нашей обороне своей грудью? Провизию мы будем доставлять два раза в неделю. Но вы можете разбить огородик, опять же рыбку можно половить… Уверяю, что у вас будет достаточно свободного времени, чтобы позаботиться о своем пропитании.

– А почему четыре месяца? – удивился Коллайн.

– Извините, барон, погорячился. Я хотел сказать – на все время нашего пребывания здесь.

– Командир, я все понял и осознал. И впредь… тоже понял.

– То-то же. – Мы посмеялись и разошлись спать…

Утром меня разбудили азартные крики со стороны реки. На берегу ловили рыбу Шлон и Ворон, еще трое азартно им сопереживали, подбадривая рыбаков. На траве уже блестели серебристой чешуей с пяток крупных рыбин, длиной с руку взрослого человека. Ворон, потеряв обычную невозмутимость, азартно пытался вытащить на сушу очередную форель.