– За что?

– За то, что приехали ко мне. Мне кажется, что я наконец смогу забыть вид той испуганной девочки, увидев, в какую сильную и успешную женщину она превратилась, – у него покраснели глаза, и он отвернулся. – Я уверен, что все ваши достижения – это еще одно доказательство вашей силы и стойкости.

Ким ехала к человеку, которого она хотела пристыдить и обругать за то, что он заработал на ее горе. А вместо этого встретила человека, который об этом даже не думал. По-своему, он был единственным человеком, выступившим на ее стороне, пока она боролась за свою жизнь.

Эта мысль почему-то успокоила ее.

«Значит, я была не так уж одинока», – подумала она.

– Генри, прежде чем мы уйдем, я хотела бы попросить вас о двух вещах, – сказала инспектор.

– Конечно, – Рид закрыл папку.

– Уничтожьте все оставшиеся книги.

Заколебавшись, он посмотрел на коробку, а потом согласно кивнул.

– А что еще?

– Я готова убить за стакан воды.

Пенн гордился своим терпением и спокойствием. Но даже его терпение было не беспредельно.

«Фиесту» он припарковал достаточно далеко от свалки из боязни, что ее могут принять за машину, привезенную на утилизацию.

И с удовольствием отметил, что свалка вновь функционирует.

– Привет, Добби, – поздоровался он приятным голосом, оглядывая офис. Несмотря на то что работники были на вынужденных каникулах, было непохоже, что здесь кто-то прибирался.

– Какого хре… что вы хотите? Последний грузовик выкатился не больше десяти минут назад. – Где-то вдали слышались звуки работающего пресса.

– Мы все еще ждем имя, приятель, – сказал сержант, наклоняясь к нему через стол. И тут же пожалел об этом. Этот человек редко мыл под мышками.

– Все дела, заботы, приятель, – равнодушно ответил хозяин свалки. Он считал, что, коль скоро бизнес снова открылся, надо зарабатывать деньги. – Кстати, а когда вы вернете мне мой металл?

– Вы хотите получить его как есть, в крови, с костями и обрывками кожи? – приподнял бровь Пенн.

– Но я ведь за него заплатил или нет?

– Ладно, я посмотрю, что здесь можно будет сделать. Но я бы на вашем месте не очень надеялся. Его оприходовали в качестве вещественного доказательства. Конечно, вы за него заплатили – вопрос кому? Мне бы хотелось, чтобы вы проявили побольше энтузиазма, ведь это в вашем прессе бедняга нашел свой конец. И мне бы не хотелось думать, что вы намеренно скрываете от нас такую важную информацию, как имя хозяина машины, потому что занимаетесь здесь какими-то темными делишками.

– Послушайте, не так быстро, вашу мать…

– Каждая денежная операция должна быть зарегистрирована с указанием порядкового номера, уплаченной цены и регистрационного номера налогоплательщика. В другом файле вы должны регистрировать все ваши продажи, доходы и налоги, включая налог на добавленную стоимость, с тем чтобы налоговая инспекция могла ознакомиться с этим в любой момент. Я правильно понимаю?

Пенн не стал ждать, пока Добби ответит.

– А теперь положа руку на сердце мне абсолютно наплевать на то, как вы ведете свои дела, но меня интересует, кто продал вам ту машину. Но ведь я могу вдруг заинтересоваться вашей работой и поделиться с налоговой инспекцией своими сомнениями…

– Боже, а ведь вы, копы, жить не можете без угроз, правда? – Добби стал двигать по столу бумаги.

Пенн был готов поклясться, что где-то под ними прячется половина недоеденного бургера, хотя не мог представить себе, как этот тип может оставить что-то недоеденным.

– Вот, – Добби подтолкнул к нему бумажку. – Да, и чтобы вы знали, сегодня утром я внес всю информацию в базу данных.

Естественно, на бумажке была дата, цена покупки, регистрационный номер машины и имя.

И это имя Пенн уже знал.

– Может быть, прервемся на ланч? – предложил Брайант через полчаса после того, как они уехали от журналиста.

– Сейчас уже почти три, и ты и так перекусил, – Ким взглянула на свои часы.

– Правильно, но перерыв на ланч мне положен по закону, – упрямо заявил сержант, когда они подъезжали к Реддитчу.

– Брайант, да что, черт возьми, с тобой происходит? Мы никогда не делали перерыва на ланч…

Ким замолчала, потому что Брайант внезапно нажал на тормоз и завернул на сервисную станцию. Здесь он остановился на стоянке, зарезервированной за покупателями продуктов.

– Командир, можно я сделаю положенный мне перерыв на ланч? – нервно спросил он.

– Конечно, если тебе этого так хочется.

Ким ожидала, что он выскочит из машины, чтобы воспользоваться туалетом, или достанет телефон и сделает срочный звонок, но вместо этого он отстегнул ремень безопасности и повернулся к ней лицом.

– Мне кажется, что ты не должна заниматься этим расследованием.

– Не поняла? – голос инспектора был резок.

– Это вредно для твоего здоровья.

Ким не могла понять, откуда он, черт возьми, это взял.

– Это из-за того, что случилось в морге?

– И не только из-за этого, – Брайант пожевал губами. – Просто я думаю, что тебе не стоит подвергать себя таким испытаниям.

Хоть убей, но она не могла понять, в чем его проблема.

– Но ведь меня не захлестывают эмоции. Я не зацикливаюсь на прошлых событиях. Не истерю и не рыдаю во время допросов…

– Все правильно, но меня беспокоит не это, – негромко сказал Брайант.

– Брайант, черт тебя побери, в твоих словах нет никакого смысла.

– Дело как раз в отсутствии эмоций. Их не было даже тогда, когда Генри рассказывал о встрече с твоей матерью. Я опять заметил, что ты сделала. Информация была для тебя новой, а твоя эмоциональная реакция была подавлена, задушена и уничтожена на корню. Этот ублюдок заставляет тебя вернуться к наиболее болезненным периодам твоей жизни, вытягивает из тебя самые страшные воспоминания, а ты никак на это не реагируешь. То есть ты ведешь себя так, как будто это происходит с кем-то другим. Ты так глубоко прячешь свои эмоции, что…

– Что «что», Брайант? – подстегнула его Ким.

– Что ты можешь навсегда с ними расстаться. Это ненормально и вредно для здоровья. Ведь даже твое тело тебя предало, там, в морге, но ты все равно не хочешь меня слышать.

– Там было просто какое-то отравление или что-то в этом роде, – солгала Ким. – Ты не должен забывать, что я все это уже прожила. И это меня уже не удивляет. Потому что я все это уже испытала и живу с этим всю свою жизнь.

– Но ведь речь идет не о походе в зоопарк. И не о приятном отпуске, о котором хорошо вспомнить на досуге. Речь идет о психотравматических ситуациях, которые ты сознательно постаралась забыть и спрятать в самом дальнем углу своего сознания. Так далеко, что их даже не было видно.