Зубами я достал сигарету, трясущимися пальцами пытался заставить работать зажигалку. Руки не слушались.

– Твою мать, сука!

Поток оранжевого огня обжег пальцы, и сигарета выпала, улетев за балкон. Я долго следил, как она исчезает в ночи. Глядел вниз с двадцать девятого этажа и не чувствовал страха. Осознание того, как мое тело будет лететь следом, вызвало приступ смеха. Ха, когда-нибудь мы все умрем.

Пульсировали виски, обожженный палец покрылся корочкой. Что делать? Я вбежал обратно в кухню и на ощупь стал искать в мини-баре хоть что-то… что-то… Неужели я так много пью? Бутылки звенели, падали, разбивались. Вот они где! Серьезно, я писал песню трезвым? Я БОГ! Я написал песню трезвым! Я давно этого не делал – ну, пока она не вернулась. И до нее я писал только трезвым. Но с ней я лучше. С ней я лучшая версия себя. Я был с ней. Был!

И я смеялся до сорванного горла. Плевать, если разобью все бутылки, плевать, если разбужу Софи, плевать на соседей. Крутой, ага. Герой. Герой любовник. Придурок ты, Рэтбоун. Лучше Джерада? Не смеши. Ты хуже. Ты – никто. Ничтожество.

– Стивен? Что ты делаешь?

Теплая ладонь на плече. Успокаивающий жест, а я вновь обжегся. Штерн, ты – зажигалка. Ты – спичка. Сожгла всё, когда я решил, что отличный способ отомстить Ари за нарушенное обещание, за наркотики – это переспать с тобой. Ты испепелила всё! И не знаешь об этом! ХА-ХА, как смешно!!!

– Я! В порядке! – Щемило в легких. Я смотрел на Соф, не моргая, пока не заслезились глаза. – Где мой коньяк? Где хоть что-нибудь? – Махал руками, ходил из стороны в сторону, пинал кафель и натыкался на пустоту – никакого разбитого стекла, никаких бутылок. – ГДЕ МОЙ АЛКОГОЛЬ? Софииииииии…

– Стив, всё на месте.

Я упал на колени и заглянул в мини-бар. Не сдержался от истеричного смешка. Бутылки целы. Не разбил ни одной. Я что… сошел с ума? Всё-таки сиганул за балкон и это мой ад? Где я не могу напиться, не могу уйти, не могу рассказать Софи правду, не могу увидеть Ари.

– Извини меня, – сухо пробормотал я и покинул кухню.

Как же трудно одеться. Уже не смешно, но еще не страшно. Я нервно улыбался, пытаясь засунуть ноги в рукава рубашки. Если я умер, то предостерегаю всех самоубийц: ад – это безумная карусель.

***

– Да?

– Ари. Я на остановке. Следующая после той, где студия звукозаписи.

– Что с голосом? – Я физически ощутил, как она хмурится. И зевает, сонная.

– Не знаю, ничего не знаю… – Облокотившись на стену остановки, я пытался унять бетономешалку в голове. Легче. Нет безумных мыслей, но ощущение, будто меня пожевали и выплюнули. А потом раздавили. – Приезжай, Ари, пожалуйста.

Сбросила. Гудки. Не оставляй меня во тьме…

– Стивен! Стивен Рэтбоун, ты слышишь меня?!

– М…

Голова трещала, ноги ватные. Через секунду я, нагнувшись, блевал на асфальт. Прополоскало и отпустило. Трясущимися руками опираясь о скамью, я привстал и огляделся: мы сидели на остановке, я вытирал рукавом куртки рвоту с губ, а встревоженная Ари глядела себе под ноги – чудом не задел ее белоснежные кеды. Я кретин. Ари очень красивая.

– Что произошло?

Я ожидал услышать эту фразу от Ари, но никак не от себя. Сел прямо и, взъерошив волосы, уставился на Ари, надеясь, что она знает. Мне очень хотелось, чтобы она знала. Потому что я не понимал ничего.

– Ты не в курсе, правда? – Аристель нахмурилась. Ее лицо отливало синевой из-за подцветки остановки. Одета неряшливо – видно, собиралась впопыхах. Джинсовые шорты, свитер, кеды на босую ногу. Ни грамма косметики. Милашка. – Вот, – она помахала перед моим носом пакетиком, размер которого не превышал чайный, – а потом говорит, я наркоманка. Пф, – добавила с обидой.

Уставившись на пакетик с белым порошком, я пытался сообразить, как это случилось. Да, я ездил на вечеринку, но там все свои… Это смешно.

– Это смешно, – сказал я вслух, вырвав из рук Ари наркотики и, не задумываясь, выкинув их в ближайшую урну. – Смешно!

Ари с досадой проследила за моими действиями, вытащила из кармана сигареты и сказала:

– Наркотики были в твоих джинсах. Как себя чувствуешь? – Брошенная вскользь фраза, а я знаю: она волнуется. Иначе не приехала бы.

Я смотрел на то, как Ари сделала первую затяжку.

– Это кокаин? – спросил я. Тоже не прочь покурить – во рту кисло.

– Ха, кому ты нужен, давать тебе кокаин. Или ты заплатил за него?

Я пожал плечами.

– Не помню.

– Таблетки, может быть, – спокойно предположила Ари, стряхнув с бедер сигаретный пепел. – Галлюцинации были?

Я вновь пожал плечами, как болванчик.

– Или Neon Сloud. И у тебя из-за большой дозы был психоз. У меня бывали такие: ты должен помнить один, когда мы вновь встретились, ты пришел ко мне отдать зажигалку. Я тогда чуть с белым светом не попрощалась. Накрыло меня люто.

– Знаешь, начинаю опасаться твоих знаний. И твоего сленга.

– Нужно быть подготовленной, – сосредоточенно ответила Ари. – Забудь. Ты легко отделался, мог и не звонить.

У меня загорелись щеки. Идиот. Ведь она сорвалась, приехала.

– Не употреблял и не буду, – проворчал я. – Кошмар: жажда, мысли навязчивые, энергия есть – спать не мог, но всё из рук валилось. Думал, что разбил бутылки, хотя они оказались целые… Ну, так Софи сказала.

– Охотно верю.

– Спасибо, что приехала, – осторожно поблагодарил я, наблюдая: Ари откинулась назад, облокотившись спиной о стеклянную стену остановки. Прикрыла глаза. Несколько секунд молчала, сжимая в пальцах сигарету.

– Джерад работает, – ее голос звучал безразлично, – всё равно делать нечего.

– Хочешь сказать, будь он дома, не приехала бы? – Как я ни старался скрыть радость, самодовольная усмешка всё-таки украсила интонацию.

Я выхватил у Ари сигарету и затянулся. Крепкие. С привкусом ее губ.

– Нет. Не приехала бы. – Твердо ответила Аристель.

Отвернувшись, я заулыбался, щелчком отправив докуренную до фильтра сигарету в мусорку. Не умеет врать. Мне, по крайней мере. Самонадеянно. Придает сил цепляться за надежду вернуть «как было». А еще я понял, что не хочу ее отпускать. Не хочу, чтобы она возвращалась к Джераду. Не хочу, чтобы хотела вернуться к нему.

– Я могу идти? Вижу, ты отлично себя чувствуешь.

– Мне плохо. Боюсь, потеряю сознание, – врал я, присев к Ари ближе и глядя на нее щенячьими глазами. – Посидишь со мной немного?

Она задумалась.

– Ладно.

Тишина, как хрупкий мостик, держит Ари рядом. Я боялся сказать что-то не то, поэтому молчал. Ари, вероятно, что сказать не знала. Ночной воздух окончательно привел мой разум в порядок, об инциденте с наркотиками напоминала только серовато-желто-зеленая лужа на асфальте. Мы одновременно уставились на нее.