На имя главного редактора уже три раза приходило странное письмо. В нем — нечто вроде статьи философского толка. Содержание трудно поддается пересказу, в основном речь о каких-то мистических материях: объединении старой и новой крови, о том, что из этого взойдет новая заря России, и прочие аллегории. Любая газета имеет твердый процент сумасшедших читателей, которые бомбят ее собственными галлюцинациями. Но в этих письмах прослеживался четкий замысел. И скромная ремарка: письмо требовалось опубликовать под страхом неминуемого возмездия.

Первое послание Суворин выбросил, втрое куда-то потерял, но вот третье, пришедшее сегодня утром, взволновало не на шутку. Он уже наметился заявить в полицию, а она тут как тут, такая удача!

Пасквиль был предъявлен незамедлительно.

Статейка напечатана на обычном листе писчей бумаги знакомым машинописным шрифтом — засечку на «а» ни с чем не спутаешь. Конверт без штемпеля. Кто принес — неизвестно, как и следовало ожидать. Впрочем, отличие этого послания от поздравления рогоносцу бросалось в глаза. Под текстом гордо значилась авторская подпись.

— Кто из литераторов пифет под таким псевдонимом? — спросил Ванзаров.

— Никто, о чем вы! Что это такое: «Антон Чижъ»?! Не псевдоним, а пошлость! — Суворин всплеснул руками от возмущения.

Требовалось вчитаться в текст. В общих чертах издатель пересказал верно: новая кровь как причастие для воскрешения России. Но маленькая деталь ускользнула от внимания редактора. В статье указывалась дата, когда в империи случится новая эра.

И хоть автор использовал символический шифр («зачатый от крови января, родится на день позже в положенный срок»), разгадать его не составило труда — 10 августа. Не камуфлет, а прямо таки приглашение на казнь!

— Вы ничего не слыфали про «Первую кровь», или «Primus sanguinis»? — спросил Родион Георгиевич и немедленно пожалел об этом. Глаза Суворина налились хищной жаждой репортера знать новость первым. Так что про содалов спрашивать не стоило.

— Думаю, опасность реальна, — с трагической интонацией сообщил Ванзаров.

Суворин дрогнул и подавленно спросил:

— Что же делать?

— Способ есть… Пифите: «Для Антона Чижа. Ожидаю в канун зари в кафе, где явилась бенгальская пряность в девятый час, для обсуждения условий публикации»…

— Ничего не понял, но звучит романтично! — обрадовался Суворин. — Как подпишем?

— «Незнакомец».

— Удобно ли? Все-таки мой псевдоним слишком известен…

— Это объявление ставите на место, где было сообфение об опознании трупа. Сегодня в вечернем и завтра в утреннем выпуске.

Алексей Сергеевич обещал все исполнить, но не утерпел спросить:

— А это самый… поймет?

— «Антон Чижъ» непременно поймет. — Родион Георгиевич разгладил усы с довольным видом. — Никуда не денется.

— Отважный человек! Идти на встречу с возможным убийцей! — восхитился Суворин.

— С чего взяли, что пойду я?

— А кто же?

— Вы. Кто ж не знает «Незнакомца» в лицо!

И чиновник полиции стремительно откланялся.

Раскланялся чиновник, прямо сказать, странно. Еле кивнул и перебежал скоренько на другую сторону. Как от прокаженного, в самом деле. Коллежский советник решил не придавать ерунде значения, мало ли что по жаре с мозгами у человека творится, и направился к дверям Управления. Он представил, сколько бумаг и циркуляров с нетерпением ждут его на столе, потом прикинул: а не поехать ли на дачу за дочками, и даже повернул восвояси, но тут на пути выросли две фигуры в штатском. Ростом выше, в плечах — шире.

— Господин Ванзаров?

Родион Георгиевич сознался.

— Имеем предписание задержать и препроводить вас в Охранное отделение. В случае сопротивления, имеем предписание применить оружие.

Родион Георгиевич согласился — не развязывать бой на людной улице.

Один из субъектов протянула руку:

— Прошу сдать личное оружие.

Браунинг перекочевал из брючного кармана в лапы агента.

— Прошу садиться, — предложил другой, указывая на распахнутую дверцу подъехавшей кареты с зарешеченными окнами.

Покорно устремился Ванзаров в душное нутро тюремной перевозки.

Ехали недолго. Карета встала. В открывшейся двери показались массивные ворота «охранки». Конвой препроводил коллежского советника прямиком в знакомый кабинет. Модль немедленно вышел из-за стола, изобразил искреннюю радость и приветствовал пожатием руки.

— Как доехали? — заботливо поинтересовался жандармский ротмистр.

Доставленный выразил полное удовлетворение.

— Ну и чудесно… У меня к вам дело. Вернее и не дело даже, а так, дельце, но требуется профессиональный совет. А то захочешь сделать хорошо, так все приходиться делать самому. Не против?

Такой изысканной просьбе грех отказать.

Последовало приглашение к столу, на котором была разложена карта Петербурга.

— Рассказываю условия задачи. Сегодня утром в этом месте… — ротмистр указал на левый берег Невы, — грузчиком была обнаружена довольно странная находка… Извольте взглянуть на фотографию… Далее, вот тут, рядом с Инженерным замком, кухарка случайно увидела этакую штуку… Вот снимок… Но что самое любопытное, менее чем в километре… вот здесь… дежурным городовым была сделана еще одна находка… Вот снимочек. Теперь вопрос к вам, как специалисту по розыску: где можно ожидать недостающие части тела?

Родион Георгиевич очертил пальцем довольно обширный круг, в который попал Александровский сад и Дворцовая площадь.

— Совершенно верно! — обрадовался Модль. — Примерно в этом квадрате мы и нашли. Вот, извольте взглянуть, протокольную фотографию… это лежало за дровницей во дворе вот этого дома…

Палец ротмистра уперся в Малую Конюшенную улицу.

— Любопытно, не правда ли? На ум приходит библейская легенда о левите, который отдал жену на поругание жителям города, а потом разрезал ее на двенадцать частей и отправил в разные концы Израиля. Но у нас все прозаичней. Извозчик Растягаев показал по карте маршрут, которым в субботу вез некую даму с сундучком. И знаете, путь в точности совпал с местами, где были обнаружены останки. Что думаете об этом?

— Голову нафли? — спросил Ванзаров.

— Это и есть второй вопрос к вам, как сыщику, так сказать. Где может быть голова?

— От нее должны были избавиться в первую очередь.

— Совершенно верно! Причем избавились так ловко, что место преступления мы нашли, а вот головы пока нет. Далее…

— Ротмистр, довольно игр.