И понеслось разгуляево не хуже, чем в моём мире. Пили с чувством, с толком, с расстановкой. Слегка перетёрли за политику, но к единому консенсусу не пришли, наверное, градус был ещё не тот. Впрочем, конфликтовать по этому поводу не стали. Замяли для ясности и отложили до лучших времён. Потом плавненько скатились на баб. Вот тут градуса хватило на все сто. По крайней мере мне. Вспомнив многочисленные эпизоды моей бурной молодости, я выдал вождю такие пикантные подробности межполовых отношений из жизни людей, что Великий потерял сразу и челюсть, и дар речи, обильно пустил слюнки и зажёг в глазах хищный, животный блеск.

— А чего, папаша, давай стриптизик организуем, — ещё больше раззадорился я, глядя на его внешность.

— Охоту, что ли? — понял по-своему данный процесс вождь. — Нет, давай завтра, сразу с утра.

— С утра тебя от стриптиза тошнить будет, судя по количеству принятого сегодня. Сейчас самоё то.

— Ну я охотников свистну, — не стал кочевряжиться вождь.

— Да ты что, дядя? — теперь уже выкатил глаза я. — Не, я не по этой части. Конечно, классовой ненависти ко всяческим меньшинствам за мной не наблюдалось, но и причислять себя к ним спешить не берусь. Ориентация не та, понимаешь? Так что, если ты из этих, то пить со мной пей, а на зад не заглядывайся. Могу лягнуть ненароком.

— Бахнем? — покладисто предложил вождь.

— Поехали, — согласился я.

— Так звать охотников? — снова начал гнуть свою линию вождь, смачно закусывая.

— Для тех, кто в танке: я не такой. Хочешь — сам. Но потом. Без меня.

— Бахнем? — снова предложил вождь.

— Так, папаша, ты решил споить меня для этого дела? О-о-о, — смачно плюнув на пальцы, я скрутил классическую фигу и продемонстрировал её вождю. — Ваши не пляшут.

— Это ещё почему? — мгновенно разобиделся вождь.

— А потому, дядя, что, хоть ты и вождь, хоть ты и Великий, хоть ты и пить горазд, но против российского мужика слабак. Не дождаться тебе моей невменяемости. Кишка тонка.

— На охоту не пойдём. Плясать не будем... — совсем сник вождь, повесив в хижине такую паузу, что МХАТ повесился бы от зависти.

— Не кисни дядя, за дело берусь я. А это что значит?

— Что? — спросил вождь совсем упавшим голосом.

— Это значит, что развлекательную программу вечера мы сейчас организуем на раз, два, три, четыре. Так, быстренько выпиваем по одной, и вперёд к культурным наслаждениям. Вопросы есть?

— Поехали, — одобрительно пробасил вождь.

Ну, собственно, мы и поехали, точнее сказать, поскакали. Под моим чутким руководством прямо посередине хижины был вкопан шест. Лично мною были отобраны самые соблазнительные гургутки и обучены эротическим танцам. Вождь на это время был отправлен слегка поруководить подчинённым населением. Сюрприз должен быть сюрпризом. Местные лабухи долго въезжали, что такое эротичная музыка, но в конце концов выдали нечто похожее, сняв на слух с моих ужасных напевов. Зачатки слуха и голоса во мне всё-таки где-то прятались, и в целом получилось на уверенную четвёрочку.

Последним штрихом во всём этом безобразии я сделал полную перемену всех блюд и глобальное пополнение горячительных напитков. Точнее, вина, поскольку до перегонки здесь ещё не додумались. Вино, как я уже и говорил, было отменное, но имело одно неприятное свойство. Точнее, два. Первое — было достаточно лёгким, этаким сухоньким, как говорят в народе. И второе — быстро выветривалось из организма. Поэтому, чтобы поддержать себя в надлежащей кондиции, с подобающим градусом, употреблять приходилось часто и много. Исходя из последнего, нужда «бегать до ветру» наступала с несвойственной русскому человеку периодичностью.

Нужно будет завтра преподнести вождю подарок в качестве элементарного самогонного аппарата, схема которого была известна каждому советскому школьнику. А то лопну к чёртовой бабушке, так и не став вождём народов на данной планете.

С этими мыслями я окинул взором придирчивого госприёмщика законченные приготовления и решил дать отмашку по запуску Великого вождя в помещение. Тем более что, судя по воплям, раздававшимся со двора, Великий начал нашинковывать выставленную мною охрану и уже далеко не с помощью мата.

— Стоять, папаша, — схватил я вождя за руку, выходя из хижины. — То есть, пардон, Великий вождь. Хватит уменьшать население по пьяному самодурству. Стриптиз готов, извольте отведать.

Великий пнул напоследок не пропускавшего его воина туда, где у обычных людей мягкое место, и с высоко поднятой головой, походкой, достойной Зевса, гордо прошествовал в хижину.

Забыл добавить, что в хижине из мягких подстилок я заставил данных мне в подчинение гургуток соорудить некое подобие мягкого восточного дивана. Подстилок натащили столько, что диван получился таким мягким и пышным, что любой персидский шейх обзавидовался бы.

— Так, дядя, плюхайся вот сюда, в это пушистое безобразие, — широким жестом я указал на импровизированный диван, — и слушай основные правила поведения в стриптиз-баре.

— Где? — недопонял вождь, хватаясь за кувшин.

— Здесь. И подожди бухать, ещё успеем.

Вождь замер. Протестировал состояние своей внутренней засушливости. Решил, что ещё терпимо. Водрузил алкоголь на место. И, сцапав вместо него какой-то сочный фрукт, приготовился слушать.

— Начнём с парочки наводящих вопросов. У вас какие деньги имеют хождение?

Вождь поперхнулся кусочком