Я нахмурился, замычал — теперешнее положение патовое. Даже если, упаси бог, завяжется открытая перестрелка, уцелеть в ней при самом смелом прогнозе астрономически мизерные шансы — один на тысячу, может и того меньше: отстреливаться ни мне, ни Дину толком нечем, а у «Варанов» еще не опустели подствольные гранатометы и наверняка припасен далеко не один магазин.

— И у меня котовьи слезы — всего пять патронов в магазине. — А после решительно заявил: — Вот что: гранату ты прибереги — пригодится, когда совсем беда будет, и достань-ка план — подумаем с тобой над путем отхода.

Дин одобрительно похмыкал, торопко занырнул в правый внутренний карман плаща. Вынув образцово сложенный чертеж фабрики — скрупулезно расправил, разгладил, подвел к мерклому оконному свету.

— Гм-гм-гм… — вдумываясь, отгудел я, наспех пробежался по помеченным пронумерованным схемам. Отталкиваясь от них, закрепились мы в «Блоке № 39», что граничит с «Залом совещаний», а сразу после него — лестница, ведущая на первый этаж, прямо к «Тепловому узлу», где, опять же принимая к сведению примечания плана, должен находиться вход в канализационные коллекторы — наш, пожалуй, единственный билет на свободу. Обдумав невольно сложившийся в голове набросок нашего побега — озвучил напарнику, вынашивающему в себе какие-то свои нелегкие думы: — Для нас с тобой самый оптимальный вариант сейчас — уходить через канализацию… — визуально нарисовал тому набросок замысла, учитывая особенности нашего местоположения, — почему так, Дин: первое — относительная близость и доступность, второе — даст нам возможность сбросить с себя противников, третье — позволит покинуть территорию фабрики под землей, не выходя на улицу. Ну, сам понимаешь… три плюса — слабый аргумент по сравнению с как минимум десятком минусов… — опустил на того холодный взгляд — Дин почесывал шею, цыкал, щурился, — самая задница, если канализация затопленной окажется… Вот тогда это будет ярый облом…

— Да и я бы тут другой альтернативы не предложил… — рассудительно высказался тот, как-то виновато пожал плечами, а потом царапнул посеревшими глазами, точно извиняясь, и закончил так: — По-другому, дружище, у нас не получается ни так ни этак — назад не вернешься, а то, что в самом конце творится, сам видел: сплошной потоп и задымление. Мы там даже при всем желании нигде не пролезем — ногу негде поставить, сверху кислота плещет. Так что давай все же твоей версии придерживаться. Только как нам в коридор-то пролезть незаметно?..

За стеной уже слышалась суета, отрывки оживленных переговоров, постоянные шаги…

Послушав их секунду, я твердо решил:

— Пойдем через тот цех, — и, указав на разломанный дверной проем в крайнем углу левой стены, поблескивающий зеленым цветом, прибавил:

— Придется все равно рискнуть, изрядно поднатужиться… — Помолчал, навострил уши. — …И пострелять.

Так и решили действовать. Собравшись, по-тихому выдвинулись.

У входа Дин вдруг приостановил и, шустро заглянув в цех, неуверенно поинтересовался:

— Точно осилим, Курт? Там же повсюду эта зараза разлита… — взглянул на меня. В омертвевших глазах удалось прочесть нескрываемую робость, опасение, даже ужас — так обычно смотрит животное на непонятные, незнакомые ему вещи. — Кроме как по камням — никак не пролезть же…

— Осилим-осилим, — и утешил: — Не тушуйся, все будет хорошо! Верь мне.

Не знаю, успокоили эти слова или нет, но взгляд напарника зажегся, потеплел, обрел прежний блеск, будто отрезвел.

— Ну, раз так… пошли! Я тогда за тобой, идет?

— Договорились.

Помещение цеха походило скорее на смытую цунами квартиру, только заняла ее не соленая вода, а бурлящая, как кипень водопада, кислота. Потолок долей обвалился, рассыпав навалы клубящихся бетонных обломков, окна вылетели вместе с рамами, все оборудование, какое имелось — разворошенное и растворившееся, — забилось по углам, копотко тлело, таяло снегом. Наиболее стойкие детали от него, варясь в отравленном бульоне, едва узнаваемо постукивали по кафелю, шкрябали такие же плавающие рядышком обломки. Вовнутрь иногда залетали случайные капли дождя, прострачивали сопревший хлам, высекали брызги. Нередко их подцеплял ветер, долго и жестоко кружил вихрем. В негустой рыхлой темноте мельтешил серовато-бледный чад, не переставая взрывались назревшие пузырьки.

Бульк… ш-ш-ш-ш… бульк, бульк…

— Шаг в шаг идти за мной, ясно? Куда я наступаю — туда строго и ты! — дал я наставление и мысленно перекрестился: «Ну, с богом!»

И первый, на глаз рассчитав расстояние, прыгнул на скользкую мокрую плиту с купающимся вблизи кондиционером. Опорная нога, не находя, за что зацепиться, предательски поехала вкривь, сипя подошвой, но вовремя выставленная вторая спасла от падения в шумящее варево. Вернув себе равновесие — жестом унял перепугавшегося напарника и продолжил переправляться через здешний мертвый бассейн. Дин молчаливо следовал четко за мной, дышал в спину, старчески кряхтел. Со стороны все это напоминало форсирование горной реки по обточенным округленным валунам — такой же сторонний шум, мокрота, повышенный риск сорваться. Только понесет нас не по течению, дробя в кашу о встречные камни, как это должно быть, а потянет на дно, растворяя за считанные минуты до желтых костей.

«Вроде пока хорошо движемся… — обнадеживающе думал я, — не сглазить бы».

Заприметив ненадежную по первому впечатлению крупную часть потолка, то выныривающую из кислоты, то погружающуюся обратно, — заблаговременно взял левее, переступил на кирпичную насыпь и предостерег Дина:

— С этим повнимательнее — не вздумай наступать, — сам осмелился обернуться: гостей пока не видно, но разноголосый говор различался крайне отчетливо, разборчиво. Следом помыслил: «Мало времени в нашем распоряжении, можем не успеть…» — и добавил нервозно: — Надо поднажать, друг, немножко уже осталось…

Смахнув с плаща и винтовки дождинки прожорливой жижи, изготовившейся понаделать дыр в оружии, я с утроенным усилием принялся брести к намеченному пролету.

Ш-ш-ш…

Но едва мы с Дином приблизились — кто-то из «Стальных Варанов», все же обнаруживших наше укрытие через потайной лаз, проорал «вон они!», кинул гранату и, не дожидаясь взрыва, открыл беспорядочный огонь. Несколько пуль, колотя плитку, заплясали по измочаленной стене прямо возле нас, еще две с визгом прошли над головами, вышибая зернистое крошево, остальные с дзиньканьем отскочили от железного шкафа у самого выхода. Следом глухим хлопком разорвалась граната, раскидывая шипучую пену, окропившую мне и напарнику плащи. Растревоженная кислота заволновалась, пошла во все стороны волнами.

— Уходим, пока гранатометами не накрыли! — громко заторопил Дина, дернул, втаскивая в проем. Тут опять «зашептали» вражеские винтовки, из косяка с режущим писком повыскакивали мелкие крошки, густо и хмуро взлохматилась пыль, грязноватый вязкий дымок. Уже на бегу сказал: — Не получилось втихомолку скрыться. Немножечко прогадали… — После ужалила парализующая мысль: «Хорошо, что хоть до выхода добежали, были бы на середине — пули на пару точно заработали бы…»