ним. Вот и все. Другим он никогда не отвечает. Даже Эме и… Тенне.

— В этом приложении могла остаться еще какая-то информация о Вессеме? Которой вы не знаете?

— Может быть.

— Тогда мне очень нужно его посмотреть. Дайте ненадолго комм. Я подключу его к своему компьютеру, извлеку информацию и верну вам.

Наверное, на моем лице отразилось все, что я об этом думаю, потому что Кару замолчал и спросил:

— Что?

— Я не собираюсь отдавать вам Нико для опытов! — выпалила я.

— Это просто приложение. С ним ничего не случится, обещаю.

— Это не просто приложение!

— Рита… вы что, всерьез считаете, что он смог перенести свою личность в комм? В этот комм? — он кивнул на то, что я сжимала в руках. — Мальчишка из Гетто?

— Он был очень умным, вообще-то! — взвилась я. — Он в тринадцать уже вычислил, где стоит Вессем, а вашему Теодору до сих пор слабо, кстати говоря, в пятнадцать школу закончил, продвинутую программу, он такие приложения писал — у вас бы глаза на лоб полезли!

— Ладно, я не буду с вами спорить. Да что вы так вцепились в этот кирпич, я же не собираюсь с вами драться! Хорошо. Задайте ему сами несколько вопросов. Это вы можете?

Я кивнула и включила комм.

— Привет, Нико, — сказала я в треснувший экран.

— Привет, Рета, — отозвался Нико. — Нужна помощь?

— Да. Расскажешь про Вессем?

— Тебе? Или тому парню, что стоит напротив?

— Как он узнал, что я здесь? — шепотом спросил Кару.

— Камера же, — пожала я плечами. — Нико, у меня… в общем, проблемы. Когда я ходила в Вессем, там что-то случилось. Помнишь, я рассказывала, как я побежала?

— Когда Коди сказал тебе бежать?

— Да. Там было что-то — какое-то вещество или излучение, я не знаю. И теперь у меня… разрушается мозг или вроде того. Вот этот человек так сказал.

— Это ведь, кажется, тот парень, которого мы искали в «вейсе»? Борген Кару?

У Кару вытянулось лицо.

— Да, это он. Он говорит, что может помочь мне, попробовать найти лекарство, но для этого ему нужно знать больше о Вессеме. Если есть что-то, чего ты мне раньше не рассказывал, пожалуйста, можешь рассказать сейчас?

— Конечно. Задавай вопросы.

— Лаборатория Вессема, — вклинился в разговор Кару.

Заглянув мне через плечо, он смотрел в глаза нарисованному Нико. Ничего не происходило.

— Лаборатория Вессема. Научный центр. Нико, расскажи про научный центр в Вессеме. Значит, не только распознавание лица, но и распознавание голоса, да? Хорошо. Рита, спросите вы.

— Ты что-нибудь знаешь про лабораторию или научный центр, который был в Вессеме?

— Да.

Кару закатил глаза, но уже в следующий момент перестал корчить рожи и застыл.

— Я его видел, — добавил Нико.

Наверное, мы задавали неправильные вопросы. Нико добросовестно отвечал, но мы будто в стеклянную стену бились.

— Вы же были друзьями, — заметил Кару.

Он вызвался отвезти меня к Анне, и теперь мы, пробравшись через зал с медузами (гости уже расходились, но я успела на бегу схватить и запихнуть в рот пирожное), ехали обратно той же дорогой. Он крутил руль одной рукой, рассеянно глядя на дорогу, но тут повернулся ко мне.

— И что? — вяло отозвалась я.

— Почему он раньше не говорил вам, что ходил туда снова?

— Мы тогда мало общались. Ему нужны были деньги на флойт. Я понятия не имела, где он их берет. И не спрашивала.

Иногда Нико приходил очень сильно избитым. Иногда денег у него оказывалось столько, сколько я даже представить не могла. Иногда я не видела его неделями. Иногда он с трудом мог вспомнить, кто я такая. Иногда я тоже не узнавала в нем парня, которого с детства… знала.

Что ж, теперь я поняла, где его носило.

Он ходил в Вессем еще несколько раз, приносил оттуда что-то и продавал. А потом, месяца за три до своей смерти, наткнулся на лабораторию.

(— Она наполовину в природных пещерах, — говорил Нико. — Когда поднимаешься — надо свернуть немного с дороги, обойти, там будут вроде как всякие бомбоубежища времен гражданской, наверное, и технические постройки. Я думал снять с них оборудование. А нашел вход.)

— Может, это вообще не тот научный центр, что вам нужен, — сказала я.

— Вряд ли в таком маленьком городишке было большое одного научного центра. Он сильно изменился после этих походов?

— А?

— Нико. Он ведь один раз попал под действие этого «фактора В».

(— Я прихватил кое-что, — говорил Нико. — Потом решил там заночевать, заодно покопаться в оборудовании. Но не успел толком ничего сделать, у меня случился приступ паники. Очнулся уже утром в лесу, в голове была каша.)

— Что скажете? Последние три месяца — сильно он изменился?

— Он был наркоманом! — я повысила голос. — Да, он сильно изменился, у него вместо мозгов было картофельное пюре, только с Вессемом это никак не связано! С ним невозможно было разговаривать, у него всех мыслей было — флойт, флойт, где взять денег на флойт или что он видел под флойтом, он постоянно врал, воровал все, что не приколочено, он… он был самым умным, кого я знала, и добрым, и…

Я скривилась и закусила губу так, что во рту стало солоно.

— И вы до сих пор его любите, — закончил Кару вместо меня.

— Это все вообще не ваше дело! — прокричала я шепотом.

Кару поколебался немного, потом протянул руку и сжал мою ладонь. Мы помолчали.

— А что насчет Стеша, его брата?

— А что с ним? — я пожала плечами. — Он жив, наркоманит потихоньку. Сейчас, наверное, уже совсем растение.

— А их родители?

— Работают на авторазборке, оба, — я снова пожала плечами.

— То есть им вопросы насчет всего этого задавать бесполезно… Как бы то ни было, это приложение — одна из самых странных штук, что я видел, — сказал Кару. — Я делаю нейроимпланты уже два десятка лет, но я не представляю, что нужно, чтобы записать свои воспоминания… на этот носитель. Сколько ему было лет?

— Семнадцать.

— Почему он не пошел учиться? Университет Сити его бы принял, я уверен.

— Потому что… Так получилось.

— Флойт? — понимающе спросил Кару.

— Это не то, что вы думаете. Это из-за Стеша, его брата. Нико после школы решил сначала поработать, чтобы помочь родителям. Стеш тогда крупно вляпался… ну, не важно. А потом случилась авария, и Нико потерял руку. У него были деньги… Не то что очень много, но хватило бы на бионический протез, какой-нибудь простой, а Нико бы его потом сам прокачал, такой был план. Но ему все время было очень больно —