Он достал из шкафа махровый халат, вязанные вручную носки, футболку, но Майя сначала попросилась в душ согреться. Ванная комната запущена, хотя Боря привел ее в относительно божеский вид, однако ремонт нужен серьезный… Опять она думала не о том, какие-то мелочи лезли в голову и путали там все.

Став под горячий душ, мысленно Майя снова вернулась в свою машину у обочины, вернулась к тому моменту, когда раздался звонок. Номер опять был неизвестный, она не сомневалась, что это не салон красоты, не оздоровительный центр, ищущие клиентов, видимо, главарь заботился о том, чтоб его не запеленговали, потому менял сим-карты.

— Как тебе шутка? — сказал до боли знакомый голос, точнее, нечто похожее на инопланетные звуки.

— Пошел к черту, — огрызнулась Майя. — На дальнейшие шутки можешь не тратиться, я ушла от мужа, твоя цель достигнута.

— Откуда тебе знать мою цель?

— Слушай, что я тебе сделала? Чего ты привязался ко мне?

— Презираю шлюх. Я их отлавливаю и наказываю. И тебя накажу.

Она отключилась от связи. Однако угроза подействовала, Майя сжалась от страха в комок, сложив кулачки вместе, и уткнулась в них носом. Она чувствовала себя мошкой по сравнению с этой гадиной, знающей о ней много из того, что не для всеобщего достояния. Однако мошки кусаются больно, и Майя, всплакнув самую малость, надумала этого психопата (наверняка маньяка) так укусить, что у него паралич наступит. Она резко поумнела и уже не потерялась, видя неизвестный номер, который раньше пугал ее до икоты. Майя готовилась к звонку негодяев, догадываясь, что в покое ее не оставят, и сегодня… записала весь диалог. Завтра отвезет запись Тимофею Троянову и Галине, пусть с двух сторон обследуют голос. Майя больше не имела права на ошибки, ведь она помнила, какую картину привез ей курьер…

Самое главное: Троянова она ведь дождалась, он пригласил ее в дальнюю комнату, судя по микроволновой печке и электрочайнику, здесь охранники имели возможность перекусить. Тимофей даже кофе предложил, но Майя отказалась.

— Тогда к делу, — сказал он.

Троянов подставил стул, оседлал его и приготовился слушать. Совершенно чужого, постороннего человека посвящать в тайны собственной жизни очень сложно, то и дело слова путались, вязли в зубах, потому что Майя подыскивала более-менее мягкие обозначения обстоятельств. А измену как ни назови, она все равно измена. И пришлось выложить Троянову все, иначе как ему работать?

Первых он собрался «прощупать» Стаса и Лялю, эти двое, по его мнению, наиболее вероятные режиссеры данного спектакля. В то же время Тимофей не отрицал, что преступниками могут оказаться совсем не первые подозреваемые, а лица второго и третьего круга или даже абсолютно неизвестные, у которых мотив — больной мозг и подпорченная генетика. Но начинают, как правило, с тех, кто ближе к пострадавшей стороне, и либо исключают их, либо привлекают к ответственности. Майе уже было все равно, с кого он начнет, лишь бы раскрутил заговор против нее и вышел на подонков. Ей пришлось вспомнить каждый день в подробностях с момента получения первого конверта, где бывали они с мужем, куда Стас уезжал… В Питер?

— Отлично, с Питера и начнем, — сказал Троянов. — Возможно, ваш муж никуда не уезжал, тогда нам останется взять его с поличным.

Короче, обнадежил. Нет, он уверенно заявил, что задача не видится ему слишком сложной. Однако Майя ввиду опасности будет и сама шевелиться, времени теперь у нее уйма, потратить его нужно на спасение собственной жизни…

— Майка… — постучал в дверь ванной Борис. — Ты там не уснула?

— Почти. Но уже выхожу.

Облачившись в халат Бориса, она притопала в комнату, залезла на диван и натянула носки. К этому времени он принес поднос с едой и бутылкой коньяка, налив по полной рюмке, одну протянул Майе:

— Пей сразу все. Согреешься.

— Да я в общем-то не замерзла…

— Неужели? За окном десять градусов тепла, купание под дождем может обернуться воспалением легких. Пей.

Майя послушно выпила до дна, захмелела сразу, ведь с утра ничего не ела, следовало срочно закусить. Она взяла два бутерброда с вареной колбасой и сливочным маслом, сложила их вместе, врезалась в это сооружение зубами, блаженно застонав:

— М… какая я голодная! Как зверь!

— Еще картошка варится… в мундире.

— Отлично! Картошку тоже съем.

— Извини, не ждал, что осчастливишь меня, тем более голодная, больше ничего не имею в запасе. Могу сбегать в магазин…

В захмелевшем мозгу Майи просигналило: недавно преступник угрожал ей, а что, если он охотится и на Борю? Где-то у дома караулит их обоих, прячась в темноте, следя больными глазами маньяка за каждым их шагом, подгадывая момент, чтобы нанести удар. И вот он заносит руку с… наверное, ножом! И бьет Борю в спину. Нож входит по самую рукоятку, врезается в сердце, на спине расползается кровавое пятно… Майя панически схватила Бориса за руку:

— Нет-нет! Не уходи, Боря. Я завтра сама все куплю, пока ты будешь на работе, и приготовлю…

— Ты собираешься остаться не только сегодня, но и завтра, я правильно понял? — удивился он. Майя утвердительно кивнула и указала пальчиком на бутылку коньяка, лукаво подмигнув, дескать, наливай. — Ого. Моя Майка ушла в запой?

Она кивнула и залпом осушила вторую рюмку, откусила кусок от бутерброда, который еле поместился во рту. И как это бывает с пьяницами-дилетантами, изрядно захмелев от двух рюмок, ее потянуло на рассуждения:

— Мне нелегко. Все как-то рушится, рушится… Я пытаюсь собрать какие-то осколки… а зачем? Мне осточертело скреплять то, что давно превратилось… в… в пшик. Но у меня же обязательства! Я всем должна! Кроме себя.

— Так… Сириусу больше не наливать, — сделал вывод Боря.

— Наливать, наливать! — воспротивилась Майя. — Я расслабляюсь. Ты не знаешь, что случилось! Был прямой эфир, и позвонила одна идиотка… Она не назвала себя, естественно, и… сказала… сказала…

— Я слышал, что она сказала.

У Майи глаза сделались круглыми, но, несмотря на опьянение, она быстро сообразила и рассмеялась:

— Ха-ха… Радио! Да… Радио есть не у всех дома, но в машинах… все с радио. Это больше, чем в каждой квартире. Ужасно. Ты слышал. И как тебе?

— Ты держалась молодцом, как настоящая железная леди. Честно.

— Не такая уж я молодец и тем более не железная. Меня клинило — вот это честно. Старалась не показывать… Чтоб все эти Снежаны хихикали мне в спину? Нет, я старалась… чтоб они знали! Но клинило. Потом у меня состоялся разговор со Стасом… сам он не слышал, ему доложили в подробностях… и я хлопнула дверью. Вот.

Конечно, Боря не огорчился, судя по его повеселевшим глазам. Нет, он рад ее проблемам, для него они — подарок. Ага, улыбка появилась! Майя ладошкой повернула его лицо в сторону, недовольно проворчав:

— Перестань светиться, как лампа. Стас меня фактически выгнал!