– Признайся, тебе нравилось считать меня ленивым бездельником-скалолазом.

– А ты считал, что тебе удастся закрепить за собой такой имидж?

Стоун улыбнулся.

– Ты становишься такой высокомерной, когда пытаешься доказать свою правоту. Думаю, все дело в нью-йоркском акценте.

– Я родом отсюда.

Улыбка Стоуна померкла.

– Да, верно.

– И, кстати, я оказала тебе помощь, потому что это моя работа.

– Знаю. Но это и моя работа тоже. Оказывать помощь людям.

Эмма заглянула в глаза цвета малахита, такие ясные, спокойные и решительные, которыми она так восхищалась.

– Уже начинают появляться синяки, – тихо произнес Стоун. – Так что давай сделаем что должны.

– Все не так плохо, как кажется. – Эмма не могла пошевелить руками, так как они были скованы съехавшей до локтей блузкой. Но, наверное, так было лучше, ибо она испытывала непреодолимое желание крепко обнять Стоуна. Он дотрагивался до нее своими теплыми руками, напоминая о том, чем они могли бы заняться. И не важно, что сейчас эти прикосновения не имели чувственного подтекста. Тело Эммы все еще не могло забыть об ощущениях прошлой ночи.

Оставив одну руку на плече Эммы, Стоун приложил другую к ее животу, вздымающему и опускающемуся слишком часто.

– Здесь синяки не такие серьезные.

Приятно слышать. Хотя Эмма не ощущала боли теперь, когда руки Стоуна касались кожи, а губы находились так близко от груди.

– Рентген, – нарушил звенящую тишину глухой голос Стоуна. – Вот что тебе нужно.

Накинув на плечи блузку, Эмма оттолкнула его и направилась к рентгеновскому аппарату, располагавшемуся дальше по коридору. Она включила его и приготовилась сделать снимок.

– Я справлюсь.

– Мне все равно придется нажать на кнопку, до которой не дотянешься ты.

Тоже верно. Эмма показала Стоуну, что нужно делать, а потом повернулась к нему спиной и скинула блузку. Терять было нечего, ведь он уже видел ее обнаженной. Да что там – целовал каждый дюйм ее тела.

Они оба промокли и замерзли, но Эмма не чувствовала холода под обжигающим взглядом Стоуна. Она встала перед аппаратом, остро осознавая собственную наготу, в то время как Стоун оставался одетым.

Спустя пять минут они стояли рядом и изучали снимки.

– Ничего не сломано, – хрипло произнесла Эмма.

– Как будешь лечиться?

– Прикладывать лед и отдыхать.

Стоун подождал, пока она выключит рентген, а потом положил ладони на ее бедра и развернул лицом к себе.

– Что? – выдохнула Эмма и слегка напряглась, как если бы готовилась защищаться.

Бедняжка. Она не знала, как с ним быть, что чувствовать, что думать. Стоуну знакомы были эти метания.

– Меня не покидает ощущение, что наши методы лечения очень схожи.

Губы Эммы изогнулись в улыбке.

– Ты, насколько я помню, не очень-то охотно следовал моим назначениям.

– Я старался. Просто у меня не было времени на отдых и лед. Но сейчас оно у меня появилось. – Взяв Эмму за руку, Стоун отвел ее на кухню и направился прямиком к холодильнику, из которого достал пакет со льдом.

Подняв его над головой, Стоун направился к Эмме, но та со смехом попятилась.

– О нет.

Стоуну нравилось, как она смеется. От этого выражение ее лица становилось мягче, вся она становилась мягче. Хотя она нравилась ему и напряженной. И если уж на то пошло, Эмма Синклер нравилась ему любой. Стоун взвесил на руке пакет со льдом и вскинул бровь.

– Я и сама могу приложить лед, – произнесла Эмма.

– О, у меня есть опыт, и, поверь, ничего забавного в этом нет. – Он подошел ближе.

Эмма вновь попятилась и уткнулась в столешницу. Стоун уперся рукой в стену.

– Сдвинь в стороны. – Он указал на блузку.

– Ты и так уже видел достаточно.

Стоун уперся в стену другой рукой, зажав Эмму между столешницей и собой.

– Дорогая, мне и сейчас открывается прекрасный вид.

Эмма опустила глаза.

Они стояли так близко, что от этого движения ее голова уткнулась в грудь Стоуна. Эмма сразу поняла, что он имеет в виду. Одетая во все еще мокрую и прозрачную блузку, она была все равно что обнажена.

Закатив глаза, Эмма выхватила из рук Стоуна пакет со льдом, приложила его к груди и судорожно втянула носом воздух.

Стоун улыбнулся.

– Нравится?

Он вновь опустил глаза и, увидев, как напряглись соски Эммы, тяжело вздохнул.

– Очень.

– А вот я совсем не наслаждалась зрелищем, когда ты лежал на столе в смотровой.

– Неудивительно. Я ведь был покрыт грязью и кровью. Но готов поспорить, ты думала обо мне.

Эмма закусила нижнюю губу в попытке сохранить серьезное выражение.

– Ну же, признайся. Ты думала обо мне.

Однако в ответ Эмма лишь округлила глаза. Что, впрочем, было равносильно признанию. Они стояли очень близко, их взгляды встретились, и Эмма улыбнулась. На губах Стоуна заиграла ответная улыбка. Но потом вся его веселость внезапно улетучилась.

Пакет со льдом выпал из рук Эммы. Их со Стоуном бедра соприкоснулись. Его руки легли на ее талию. Ее – скользнули по его груди. Они смотрели друг на друга.

Не улыбаясь.

И даже не дыша.

Стоун сжал пальцы, которые потом скользнули по изящной спине Эммы. Одной рукой он схватился за ткань ее блузки, а вторую погрузил в волосы. Эмма задрожала, но Стоун знал, что это не от холода.

– Мы все еще играем в доктора?

– Я в игре. И думаю, что нужно осмотреть тебя более тщательно.

– Ты уже сделал это.

– Проверить не помешает. – У Эммы перехватило дыхание, когда Стоун прижал ее к себе, стараясь не задеть больное место. – Начну с губ.

Эмма приоткрыла рот и облизала пересохшие губы. Так она иногда делала, когда сильно волновалась.

О да, Стоуну нравилось, когда она чувствовала себя неловко. Эмма теряла над собой контроль, и в такие моменты Стоун обожал за ней наблюдать. Она не всегда понимала, что делать, когда терялась.

Эмма принялась беспокойно переминаться с ноги на ногу и закусила нижнюю губу, отчего возбуждение в теле Стоуна достигло своего предела.

– Подойди ближе, – тихо приказал он.

– Если я подойду ближе, мне придется дышать выдыхаемым тобой воздухом.

– Как раз то, что доктор прописал. – С этими словами Стоун накрыл губы Эммы своими.