– Бедная сиротка! – опять всхлипнула девушка.

– Аврора всегда плачет, – серьезно сказала Оля. – У неё слезы близко. А где твоя шоколадка?

– Такая подойдёт? – спросила Катерина и протянула девочке полуфунтовую английскую шоколадку, купленную в буфете наркомата.

– Ух ты! – Оля уважительно притронулась к плитке пальчиком. – Это от зайца?

– От слона, – ответила Катерина, – такими шоколадками как раз слонов кормят!

– Ты, тетя Катя, передай слону, что Оля сказала "спасибо"!

– Непременно передам.

– Никак не хочет ко взрослым на "вы" обращаться, – посетовала юная няня. – Учу её, учу…

Но Оля занялась шоколадкой и не обращала внимания на её воркотню.

– Так что все-таки случилось с её мамой? – вернула разговор в нужное русло Катерина.

– Ничего ни от кого толком не добьешься! – тяжело вздохнула Аврора. – Уж я и в цирк ходила, и с артистами разговаривала… Поехала наша Наталья Сергеевна с цирком на гастроли в Уфу, а их шапито возьми и загорись! Рассказывают, так полыхало, по ту сторону Уральских гор зарево видели!

– А Наталья что же?

– Одни говорят – сгорела. Мол, к клеткам кинулась, хотела Эмму, обезьяну свою любимую вытащить. А тут сверху горящая балка и упала. Брезент костром занялся – никого спасти нельзя было! Никто больше не усомнился бы, да одна акробатка твердить стала, что не сгорела она! Мол, когда она сама своего товарища-акробата из огня вытаскивала – хотя зря старалась, он всё равно умер, – какой-то неизвестный юноша в самую последнюю минуточку из огня Наталью Сергеевну выхватил да на руках куда-то унёс. Но вот какое дело: кроме акробатки этой никто юношу не видел, может, ей от угара показалось… Ещё она говорит, что не уверена, была ли Наталья Сергеевна жива. Ну, посудите сами, простите, не знаю, как вас звать-величать…

– Катерина Остаповна.

– Посудите, Катерина Остаповна, стал бы он, жизнью рискуя, мертвую из огня вытаскивать?!

– Трудно сказать…

– Да жива она была, это же ясно! Вот только где она в таком разе? Была бы жива, давно бы объявилась!.. Выходит, и вправду в огне сгорела…

– Что ты врёшь, Аврора! – вмешалась оставившая шоколад Оля. – Жива моя мамочка!

– Да откуда ты-то можешь знать? – с досадой отмахнулась Аврора.

– А вот и знаю! Мне бабушка сказала!

– Какая бабушка? – остолбенела няня. – Ты же без меня никуда не выходишь! Какая бабушка?!

– Такая. Во сне которая.

– Выдумщица! – облегченно вздохнула Аврора. – А я уж испугалась, что к Олюшке кто-то подбирается. Соседки рассказывали, детей воруют…

– И что вы думаете делать дальше? – спросила её Катерина.

– Ох, Катерина Остаповна, у меня от этих думок голова скоро лопнет! Из цирка давеча приходили. У них вроде как детский дом есть, для сирот… Только жалко мне Олю туда отдавать. Вдруг Наталья Сергеевна объявится, что я ей скажу? Что при живой матери дочь в сироты определила?.. Но и жить как-то надо… Подруга мне место на фабрике приискала.

– А что, если Оленька у меня поживёт? С Пашкой, сыном моим, расти будет. Наташа объявится – найдёт меня.

– А как же я?

– А ты сможешь в гости приходить, когда захочешь!

– Не знаю, что и сказать…

Катерина улыбнулась и достала из сумочки пропуск в наркомат.

– Вот, посмотри мой документ. Адрес я тебе сейчас запишу.

– Комиссариат иностранных дел, – уважительно прочитала Аврора. – Переводчица… Интересная, наверно, у вас работа?

– Не жалуюсь!

– А я бы хотела на водителя трамвая выучиться… Да кто ж меня возьмёт?

– Пожалуй, я смогу тебе в этом помочь. Позвони завтра вечером мне домой, я днём переговорю с нужным человеком.

– Правда? – У Авроры загорелись глаза, но она вспомнила об их планах, от которых зависела судьба малышки. – А если Оле у вас не понравится?

Катерина взяла девчушку на руки.

– Оленька, пойдёшь ко мне жить?

Девочка серьезно посмотрела на неё.

– Мама вернётся, посмотрит, что меня нет, и расстроится: "Где же моя доченька?"

– А мы ей записку оставим: она в гостях у тети Кати!

– И Машу можно будет взять?

– Кто это – Маша?

– Кукла моя!

Катерина, смеясь, прижала ребенка к себе. Вещи они собрали на скорую руку – самое необходимое.

– К завтрашнему дню я приготовлю все остальное, – пообещала Аврора.

– А я пришлю за ними мужа, – решила Катерина. – Он у меня – майор ОГПУ, так что не бойся, когда военные к тебе постучат.

– Да я к военным привыкла, – сказала Аврора. – У нас хозяин военным был…

Она опять всхлипнула.

Катерина с Олей были уже у порога, когда услышали вслед робкое:

– Как вы думаете, Катерина Остаповна, мне здесь жить или на квартиру уходить?

– Конечно, живи здесь, раз никто не беспокоит!

– Спасибо! – Аврора порывисто поцеловала Катерину: чувствовалось, что ей никак не хотелось отсюда уходить. Она потискала девочку: – Олька, не забывай свою нянюшку!

– Не забуду!

"Интересно, – подумала Катерина, – как отнесётся к этому Дмитрий?" Только сейчас она вспомнила о нём, а ведь раньше ни одного решения не принимала без его предварительного одобрения!

Тот, о ком вспоминала Катерина, как раз в эту минуту, отправив на Лубянку служебный автомобиль, решил пройтись пешком, чтобы без помех – разве помеха спешащие мимо и даже задевающие его локтями москвичи? подумать о событии, вызвавшем досаду его товарищей: ещё один! И до глубины души поразившем его самого, ибо для Гапоненко это был не просто "еще один", а вполне конкретный человек, с которым он недавно разговаривал в своем кабинете.

Вроде не было вины Дмитрия в этой смерти, а сердце неприятно свербило: как расскажет он, к радости товарищей вызвавшийся исполнить неприятную обязанность, жене Крутько Светлане о гибели её мужа?

Обычно убийствами занимался уголовный розыск: свидетели нашли труп с ножом в спине и позвонили, поскольку на мертвом была военная форма, не в милицию, а на Лубянку…

Он вполне мог представить себе, как это случилось. Николай Иванович Крутько шёл с дежурства в военном госпитале.

Начальником госпиталя его назначили сравнительно недавно. Против ожидания, это не только не повлияло на его отношения с персоналом госпиталя, но и почти ничего не изменило в расписании его работы. По-прежнему наравне с другими хирургами он делал операции, совершал обходы и ходил на дежурства, что уж вовсе было не обязательно…