Итак, начнем с нашего первого вопроса: для чего животным групповой образ жизни? Первую подсказку можно найти в далеком прошлом, когда еще не существовало животного мира: даже бактерии живут группами, а они вовсе не животные! Но бактерии не просто живут вместе — это как раз неудивительно, поскольку большинство бактерий не может далеко уйти от места своего «рождения», — они по-настоящему сотрудничают внутри групп. Микроорганизмы часто выделяют слизистые вещества, образующие тонкую липкую пленку, которая защищает размножающиеся организмы от внешней среды. Поскольку бактерии размножаются, слизистая пленка тонкая и пространство внутри нее ограниченно, то организмы в этом пространстве всегда вступают во взаимодействие. Они конкурируют за питательные вещества и время от времени убивают друг друга, выделяя токсины, чтобы освободить себе место. Это настоящий микроскопический Готэм-Сити. И все же некоторые бактерии сотрудничают, выделяя вещества, которые полезны другим клеткам, а не вредны, — например, пищеварительные ферменты, благодаря которым пища лучше усваивается всеми, кто находится поблизости. Кроме того, жители колонии поддерживают связь друг с другом; то, какие именно полезные вещества выделит бактерия, зависит от концентрации специальных сигнальных веществ, выделяемых другими бактериями в колонии. Бактериям групповой образ жизни явно выгоден.

На первый взгляд преимущества такого образа жизни очевидны. Животные в группах лучше защищены от хищников; они могут добывать пищу способами, недоступными для тех, кто действует поодиночке; сотрудничество позволяет животным достигать потрясающих результатов в возведении сооружений — от кроличьих нор до термитников и небоскребов. При групповом образе жизни за брачными партнерами не надо далеко ходить, и, хотя можно сказать, что почти все животные на Земле в той или иной степени социальны, потому что им приходится встречаться для спаривания и размножения, мы не можем знать наверняка, как происходит этот процесс у инопланетян, поэтому данное преимущество группового образа жизни мы не можем априори считать универсальным.

У социальности есть и не столь очевидные преимущества, которые мы еще рассмотрим подробнее в этом разделе. Можно оказывать помощь членам своей семьи, причем это, вероятно, вообще единственный выход в том случае, если покидать место, где вы родились, в одиночку слишком опасно. Если вы неподвижны или передвигаетесь с трудом, как, например, микробы или растения, с общественным образом жизни придется попросту смириться. Даже тех, кого можно назвать типичными миллениалами, жизнь принуждает к своего рода социальности, когда съехать от родителей им не по средствам.

Но если у общественного образа жизни столько преимуществ, почему далеко не все животные на Земле демонстрируют яркие успехи социальности: огромные стада антилоп гну, сложные сооружения термитов, большие города типа Нью-Йорка и т. п.? Многие другие виды — тигры, белые медведи, ленивцы — ведут в основном одиночный образ жизни. Разумеется, потому, что у социальности есть и свои недостатки. В группе из множества особей возрастает конкуренция за ресурсы, есть почва для конфликтов и травм, и могут возникать дополнительные проблемы, например благоприятные условия для распространения паразитарных и инфекционных заболеваний. Так что здесь, очевидно, речь идет о балансе преимуществ и недостатков, но что определяет природу этого баланса? При каких условиях эволюция склонна порождать социальность и, главное, насколько универсальными могут быть наши выводы о происхождении социальности и об ограничениях, при которых она возникает?

Когда речь идет о социальных животных, первое преимущество, которое приходит на ум, — защита от хищников. Зебры живут табунами, овцебыки выстраиваются в оборонительный круг, отбиваясь от хищников. Павианы активно нападают на леопардов и отгоняют их, а кролики роют общие системы туннелей для укрытия. У многих животных, таких как сурикаты и западноамериканские сойки, есть особые сигналы тревоги для оповещения сородичей об опасности. Хищничество универсально, потому что в любой экосистеме кто-нибудь рано или поздно попытается откусить кусочек от кого-нибудь другого; давление отбора, требующее получать как можно больше энергии, слишком велико. Даже хищники, находящиеся на вершине пищевой пирамиды, например львы и косатки, на определенных этапах своей жизни могут стать для кого-то едой. Поэтому мы можем быть уверены, что инопланетные миры (на радость Голливуду) будут кишеть кровожадными хищниками.

Хищничество не просто неизбежно — более того, это один из самых мощных факторов адаптации. Когда есть вероятность погибнуть, а следовательно, не оставить потомства, огромное эволюционное преимущество состоит в том, чтобы не быть съеденным. Всякое животное — в том числе инопланетное — должно выработать способы не стать жертвой. Хищники, в свою очередь, без еды умрут, поэтому они тоже испытывают огромное давление отбора, становясь все более умелыми охотниками. Совершенствование навыков охоты у хищников ведет к совершенствованию методов защиты от них, а совершенствование защиты — к появлению еще более совершенных охотников. Эту положительную обратную связь — бегло упомянутую в разделе 4 — часто называют эволюционной гонкой вооружений, и этим явлением обусловлено большинство самых удивительных примеров поведения животных. Например, существуют муравьи-смертники, которые взрываются, защищая свое гнездо от врагов, и ночные бабочки, издающие ультразвуковые помехи, глушащие эхолокаторы летучих мышей. Можно сказать, все средства хороши в войне за то, чтобы не быть съеденным.

Однако точно так же, как ядерная гонка вооружений между США и Советским Союзом пожирала все больше ресурсов, став непосильным бременем, так и в животном мире гонка вооружений не может длиться бесконечно. Меры защиты от хищников осложняют последним жизнь, а все более эффективные охотники ставят добычу в невыносимые условия. Если все время уходит на поиски добычи или на то, чтобы уберечься от хищников, то некогда даже поесть или спариться! Это так называемое нелетальное воздействие хищников оказывает гораздо более серьезное влияние на поведение большинства видов, служащих добычей, чем само их умерщвление. Если вам случалось наблюдать, как олень или кролик боязливо кормится на опушке, вы имеете представление, насколько всевластен страх жертвы перед хищниками. Привычка пускаться в бегство, едва завидев потенциального врага, не способствует получению достаточного количества калорий.

Так или иначе, кому-то приходится сдаться. Знаменитая сцена битвы тираннозавра с трицератопсом отлично это иллюстрирует (и не имеет значения, происходила ли она в действительности): сверхсвирепый хищник против сверхзащищенной добычи. Затраты на все более дорогостоящее вооружение перестают окупаться, поэтому эскалация не может продолжаться до бесконечности.

Когда приходится иметь дело со столь совершенными хищниками, то, возможно, групповой образ жизни обеспечивает безопасность лучше, чем массивный рогатый череп. Прежде всего элементарная статистика свидетельствует о том, что в группе для каждой особи вероятность стать неудачливой жертвой хищника понижается. Стремление сбиваться в стада, теряться в группе сородичей, чтобы вас не съели, по-видимому, неизбежное следствие ситуации, когда большое количество животных на открытом пространстве вынуждено спасаться от хищников. А кто бы не стал нырять в группу других животных, чтобы укрыться от разъяренного тираннозавра? Склонность к стадному образу жизни должна существовать во всей Вселенной, поскольку в ее основе лежит простой пассивный процесс, проистекающий из стремления снизить личные риски. Конечно, не все животные сбиваются в стада — тем, кто мельче, подвижнее и быстрее, может быть легче справиться в одиночку. Если хищники подстерегают вас в густом лесу, жизнь в стаде уже не столь полезна. Но принцип стадности сам по себе может быть достаточным, чтобы запустить процесс образования социальных групп у животных.