отправиться к тропею, воздвигнутому отцом Германика, Друзом.

— Тропей? — Арминий не мог вспомнить значение этого слова.

— Это своего рода алтарь, сделанный из шлемов, щитов, копий, доспехов и тому подобному. Тропей Друза был построен из добычи, взятой у

маркоманов. Я не уверен в его точном местонахождении, но он находится на

севере или северо-востоке. Это самая дальняя точка, через которую римская

армия когда-либо заходила в Германию, — добавил Галл с оттенком

гордости.

— Ах, это. Я знаю, где это, — сказал Арминий, к нему вернулось

хорошее настроению. Он взглянул на Малловенда, который не говорил по-латыни. — Похоже, Германик намерен идти к алтарю, построенному его

отцом более двадцати лет назад. Ты знаешь тот, что на западном берегу реки

Альбис, в краю долгубниев?

— Да. Он находится в глуши и много лет назад был снесен местными

жителями. — Малловенд недоверчиво покачал головой. — Чем поможет его

кампании посещение груды ржавого металла?

— Возможно, он хочет добиться такой же славы, как его отец. Просить

у богов благословения было бы сильным жестом, — сказал Арминий. —

87

Какова бы ни была его причина, путешествие уведет его легионы почти на

сотню миль дальше на восток. Из-за этого к нам захотят присоединиться

другие племена, не в последнюю очередь долгубнии – они будут недовольны

захватом их земель. Могу поспорить, что семноны тоже будут нервничать, и

у нас будет возможность сразиться с римлянами. Если мы сможем направить

Германика к одной из рек, скажем, к Аларе или Амисии, и расположить наши

силы по одну сторону, в то время как его армия будет находится на другом

берегу, это будет прекрасно, не так ли?

— Ты имеешь в виду, атаковать его солдат, когда они будут

переправятся? — Улыбка Малловенда была мимолетной. — Германик не

дурак. Он раскусит нашу уловку.

Арминий сделал пренебрежительный жест. — Так или иначе, мы

загоним пса в угол. Когда это произойдет, мы сокрушим его солдат, как

делали это раньше. — Он обхватил один кулак пальцами другой руки. —

Спасения не будет.

— Мне нравится, как это звучит, — сказал Малловенд, ухмыляясь. —

Ты хочешь продолжить допрашивать римлянина?

— Не вижу необходимости – он низкого звания.

— Ты больше заинтересован допросом этих, — заявил Малловенд, указывая на трех воинов, которых выделил Арминий.

— Да. С твоего разрешения?'

— Делай с ними, что хочешь. Если бы они были частью отряда, захватившего мою жену, я бы, ну... — Выражение лица Малловенда стало

убийственным. — Мои люди будут довольны остальными и римлянином.

— Превосходно. — Арминий выхватил кинжал, уходя от Галла. Трое

воинов дрогнуло; один начал просить о пощаде еще до того, как Арминий

добрался до него. Арминий не произнес ни слова. С угрюмым лицом он

одной рукой схватил просителя за голову и притянул его к себе. Изо рта

борющегося воина вырвались вопли, когда Арминий ощупал его и нанес удар

своим клинком. Последовал краткий брызг крови, более глубокий звук боли, и глазное яблоко обвиняемого упало на землю прямо перед ним. Двое его

товарищей в ужасе уставились на него.

— Это только начало, — сказал Арминий приятным тоном, все еще

крепко сжимая свою стонущую жертву. — Теперь скажи мне. Принимал ли

кто-нибудь из вас участие в набеге, в ходе которого моя жена Туснельда

была взята в плен, а ее отец-личинка, Сегест, освобожден?

Пара уставилась на него, и Арминий позволил кончику своего кинжала

остановиться чуть ниже второго глаза своей жертвы. — Ну? — спросил он.

— Арминий! — воскликнул Галл, прерывая его.

88

Он повернул головой. Галл был прижат к земле, воины держали

каждую из его конечностей. Пятый стягивал нижнее белье Галла, нож лежал

рядом с явным указанием на цель воина. Арминий усмехнулся. — Что?

— Ты сказал, что даруешь мне быструю смерть! — В голосе Галла

слышался неприкрытый ужас.

— Я солгал, — прорычал Арминий, отворачиваясь.

— Неееет! — завопил Галл, его протест превратился в пронзительный

крик, когда воин с ножом приступил к работе.

Арминий не чувствовал сочувствия. Галл заслужил мучительную

смерть, как и каждый римлянин, перешедший Ренус с огнем и мечом.

Германик и его легионы, столь жестоко обращавшиеся с племенами, должны

были усвоить этот урок на собственном горьком опыте.

До этого у Арминия была возможность отомстить кому-то из тех, кто

похитил его жену. Это был