— Ого, — прорычал гигант из металла. — Ты что… тоже демон?

— Не твое дело, смертный, — ответил я зловеще.

— Вообще-то я не смертный, — рыкнул он гулко, — хотя это неважно…

Я отступил, когда он шагнул в мою сторону, двигается все так же неспешно, однако мне кажется, масса везде диктует свои законы, такая тяжесть просто не может быстрее, слоны всегда медлительнее белок, потому я почти без страха смотрел на его огромный рост и обвисающие под собственным весом широченные плечи.

Первый замах я просто пропустил мимо, как второй и третий, а затем уже просто уворачивался и готовился к удару.

Он даже не пытался защититься, мой стальной клинок обрушился острием на плечо у шеи, лезвие должно уйти наискось до середины груди, этого всегда достаточно, чтобы закончить схватку…

Меч подпрыгнул, словно я ударил по наковальне. Я ощутил, что это в самом деле живая раскаленная наковальня, к тому же точно не из сыродутного железа.

Он поморщился, я увидел глубокую зарубку, из которой потекла оранжевая струйка, но тут же застыла, а рана зарубцевалась.

— Что за меч, — пробормотал он скрипуче, — меня же ранить нельзя… простым мечом…

Я отступил еще, сказал зло:

— Ранить? Скоро я твою голову попинаю…

Он коротко хохотнул.

— А чего кривишься?.. Пальчикам больно? Еще не то будет.

Я увернулся от лезвия его пылающего меча, лицо опалило жаром, крикнул зло:

— Но и тебе меня не одолеть!

— Почему?

— Я быстрее! И вообще могу убежать…

Он хохотнул громче.

— Ты?.. А как же гордость?.. К тому же могу гнаться за тобой всюду, меня ничто не остановит.

— Даже вьюга? — крикнул я.

Он прорычал:

— А ты попробуй!

— А вдруг?

— Ослепнешь, — сказал он победно, — в ней ты, а не я… Смирись и умри.

Я спросил резко:

— Хочешь меня запугать?

— Ты уже запуган, — отрезал он.

Я продолжал отступать, увертываясь от взмахов его меча, одного удара достаточно, чтобы сплющить меня, и доспех Нимврода не поможет, а мой меч то и дело высекает искры о его тело, но часто там оставались глубокие щелочки, откуда выплескивается расплавленный металл, но, к сожалению, слишком быстро застывает.

А он, злясь и проклиная меня, все не мог ударить поточнее, однако я чувствовал, что уже устал, в конце концов он меня достанет.

— Вот теперь, — прорычал он люто, — я тебя не сразу убью… а сперва позабавлюсь!

Тяжело дыша, я упер меч острием в пол и, едва удерживая в груди выпрыгивающее сердце, сосредоточился, представляя у себя на раскрытой ладони вещицу, украденную у горных эльфов.

Стальной гигант с ревом шагнул ко мне, я торопливо швырнул в него эту крохотную клетку размером с грецкий орех.

— Будь внутри!

Вокруг него вспыхнули призрачные линии, моментально отвердели. Я сам не поверил глазам, когда он ударился лбом, выронил меч и ухватился обеими руками за прутья.

Я отпрыгнул в испуге, но клетка даже не дрогнула. Он проревел в бешенстве:

— Это колдовство!

— А ты хотел на кулаках? — спросил я.

— Это чужое колдовство, — рыкнул он обвиняюще.

— Для дураков, — ответил я. — Мне вот известное… ну почти, я же воин, а не…

Он подергал прутья, сказал люто:

— Ты не сможешь держать меня здесь вечно!

— Правда? — спросил я.

— Да!

Но в его голосе я не уловил уверенности и, воспрянув, сказал небрежно:

— Ничего, проверим. А клетку с тобой велю закопать поглубже в землю. Хоть ты и бессмертный, но просидишь там в темноте до скончания мира.

Он сказал с беспокойством:

— Это нечестно!

— А ты со мной дрался честно?

— Да, — ответил он уверенно. — Вообще никакой магии!.. Хотя она у меня есть. Правда, на тебя почему-то не действует…

Он продолжал трясти прутья решетки, меч его лежит у ног, я торопливо поднял свой и торопливо упер дрожащей рукой острием ему в горло. Он дышит так же часто и хрипло, у него еще и сипит с завыванием, словно часть бури, что за стенами дворца, переселилась ему в грудь, но не двигается, глаза следят за выражением моего лица.

— Ну, — сказал я, — что теперь?

Он проскрипел, словно две стальные плиты сдвинулись одна на другой:

— Я даже не берусь гадать… кто ты…

— Я тот, — сообщил я, — кто поверг тебя, такого хвастливого.

Он сказал сипло:

— Да. Я признаю тебя сильнейшим.

— Ты сказал, — напомнил я, — подчинишься сильнейшему?

Он сказал тяжело и неохотно:

— Если примешь мою клятву верности… я всегда буду с тобой. Или буду являться на твой зов, стоит тебе только назвать мое имя. И служить тебе. Мы всегда служим тому, кто сильнее нас.

— Правильный принцип, — похвалил я. — В мире должны быть порядок и субординация. Итак?

— Клетка давит, — сказал он. — Я не могу преклонить колено.

— Я не гордый, — сообщил я. — Можешь произнести стоя. Только с чувством и выражением.

Он дернулся, посмотрел на меня дикими глазами. Я тоже вздрогнул, широкое лицо, покрытое окалиной горячего металла, вроде бы уменьшается в размерах, огненные провалы глаз стали точно мельче, как и пылающий рот.

Но клетка все так же плотно сжимает его тело, заставляя уменьшаться, уменьшаться…

Он вскрикнул:

— Ты что делаешь?

— Да так, — ответил я, стараясь не показать, что для меня это тоже новинка. — Не заказывать же телегу… или сани. А когда станешь совсем карманным, вот в кармане и понесу.

— Ты не должен так поступать со мной, — вскрикнул он.

— Почему?

— Ты же демон, — сказал он обвиняюще.

— Ну да, — пробормотал я, — двуногая птица-демон без перьев… И что?

— Нас так мало осталось!

— Но ты же бессмертный?

— Пока не убьют, — ответил он уже совсем тонким голосом. — От старости не умру, а убить меня… можно.

Клетка уменьшается в размерах, уменьшая и его, вот уже ниже меня ростом, вот уже мне по грудь…

— Останови, — сказал он отчаянно.

— Зачем? — спросил я. — Так смешнее.

Когда клетка сжала его до размеров суслика, я сел в кресло и наклонился вперед, с сильно бьющимся сердцем всматриваясь в процесс трансформации.