С той стороны, куда он показал, такая же белая тьма, как и везде, только бешенства в ней как будто еще больше, а снежные демоны так и бросаются в дикой злобе на стены, стараясь сокрушить созданное руками человека.

— Что-то не хочется, — сказал я наконец, — знаете ли, советник, я ценю то мужество, которое вы проявили во имя своего короля, а также интересов страны! Правда, ценю.

Он сказал понуро:

— Спасибо…

— Однако, — добавил я, — мне пришлось почти полностью завязать с этими одиночными подвигами, что ничего не дают, кроме как тешат самолюбие. Как вы понимаете, ничто не даст освобожденья, ни царь, ни бог и не герой, добьемся мы процветания своею собственной рукой… гм, лучше все-таки головой, даже головами.

Он печально сопел за спиной, все понимая, старый и мудрый, а я продолжал всматриваться в белую тьму. На миг показалась и пропала некая туго натянутая между небом и землей ниточка, не белая, а серебряная… Показалась и тут же пропала, но я вздрогнул, сосредоточился и продолжал с напряжением всматриваться, и она появилась снова, блестящая, тоненькая, яркая.

— С другой стороны, — проговорил я, чувствуя, как начинает бухать, набирая скорость, сердце, — как уже сказал, почти завязал, но не совсем…

— Ваше высочество?

Я проговорил медленно, не отрывая взгляда от ясно различимого луча света:

— Такие переходы нужно делать постепенно, медленно привыкая, чтобы снова не сорваться в эту сладкую наркоту единоличных подвигов, хвастовства и мелких целей…

Он повторил за моей спиной со страхом и надеждой:

— Ваше высочество?

Я ответил, не оборачиваясь:

— Съезжу, пожалуй… Интересно, почему энергия тратится так бесцельно. Или не бесцельно?

Он зашел сбоку, всмотрелся в мое лицо. В глазах метнулся страх, спросил шепотом:

— Вы смотрите именно в ту сторону… Ваше высочество, неужто вы что-то видите…

— А что, — ответил я независимо, — кто-то не видит? Да вы все отворачиваетесь! То-то все какие-то кривые…

Он прошептал:

— Невероятно…

— Так буря вроде бы стихает, — ответил я.

Он покачал головой.

— Дело не в буре. Остальные могут видеть только глубокой ночью, и то когда нет туч! Да и то не все.

— Да, — согласился я, — в блеске солнца рассмотреть трудно. Хорошо, я быстренько съезжу туда, посмотрю.

— Ваше высочество?

— Если буря утихнет, — пояснил я, — сразу же попру дальше, у меня все-таки дела… э-э… охотничьи. А если нет… вернусь, проведу еще ночь в вашем гостеприимном королевстве.

В его глазах мелькнуло замешательство, уже заметил, что я достаточно точно подбираю слова, и если сказал не «во дворце» или «столице», а «королевстве», то это значит, что, возможно, к ночи буду за его пределами, что вообще-то вообразить трудно, королевство тянется на север на две сотни миль.

— Ваше высочество, — проговорил он с запинкой, — все будет… как вы изволите.

— Вашими бы устами, — буркнул я.

Вообще-то сам понимаю, что меня поймали на слабо, но на самом деле самого сжигает нетерпение, должен сейчас стучать в ворота Храма, а я тут от ветерка прячусь, надо хоть что-то делать, куда-то бежать, что-то тащить, ломать, строить…

Бобик растянулся на боку во всю длину медвежьей шкуры на полу, но моментально вскочил так, что все четыре лапы оказались на полфута в воздухе, а во взгляде читалось: как, без меня?

— Не хотелось тебя тревожить, — объяснил я, — ты вон какой толстый.

Он посмотрел с обидой, постарался выгнуть шею и взглянуть на себя, но не получилось, шея как у волка, отказывается вести себя несерьезно.

Сам ты толстый, ответил он взглядом, подбежал к двери и оглянулся, идем или снова заснешь на ходу?

Слуги принесли настолько тяжелую шубу, что я едва поднялся в седло. Они все, укрывая лицо руками от порывов сильного ветра, смотрели с крыльца, как мы прыгнули в бурю и тут же пропали в ней, словно провалились в глубокую снежную яму.

Зайчик ломится прямо к цели, я указал на светящийся луч, арбогастр вроде бы понял, во всяком случае прет, как носорог, а я, пригнувшись и прячась под пологом роскошной гривы, напряженно всматривался в просветы.

Граф Байхлинген не соврал, место прямое и ровное, буре хорошо разгуляться, зато и нам не пришлось обходить пропасти или горы, после недолгой озверелой скачки впереди выросла эта самая, как я понимаю, гора Света.

Не скажу, что в ней что-то особенное, но странная смесь древности с молодостью, словно среди Уральских гор вдруг фрагменты Гималаев: каменная стена впереди блистает свежими сколами, но в то же время множество щелей, забитых снегом, каверн, разломов, что характерно для самых первых гор.

Бобик гавкнул и, подбежав к одной из нор, принюхался, оглянулся на меня.

Я крикнул, перекрывая ветер:

— Что-то есть?

Он мотнул головой, дескать, шутка, перебежал к другой расщелине, широкой, куда можно поместить целый сарай. Я насторожился, повел по сторонам взглядом, опасности еще не чувствую, но где-то совсем близко нечто живое. Причем весьма крупное.

Гора очень древняя, что значит в трещинах, выступах скатившиеся камни образовали неприятный широкий пояс, через который уже не проехать, а перебираться нужно долго и мучительно.

Трещин много и внизу, чувствуется, что некоторые используются зверьем как норы, но вот из той тепло идет довольно отчетливо. Нет, снег там не пожелтел, как над берлогой медведя, но это значит только, что живое там залегло не на всю зиму. А может, и на всю, но недавно.

— Бобик, — сказал я, — держись сзади. Зайчик, я тебя оставлю пока под защитой этой стены, здесь не дует… В смысле, ты ее должен защищать, чтобы с ней ничего не случилось.

Арбогастр фыркнул, не одобряя мои примитивные шуточки, а я, обнажив меч, пошел по колено в снегу к расщелине. Дальше намело красивым крутым гребнем так, что остается только небольшая щель под самым сводом.

Бобик рвался ринуться вперед и разбросать весь снег, я придержал, сам пробился через нанесенную ветром стену, а когда проломился, охнул, оказавшись в пещере, где у противоположной стены горит костер, а вокруг сидят на камнях четверо мужчин в неопрятных и лохматых шубах мехом наружу.

Все четверо испуганно и одновременно враждебно уставились на меня. Крупный мужик, весь в бороде от самых глаз, прорычал зло:

— Теперь буря нанесет снег и сюда!

— Сейчас вход снова завалит, — сказал я успокаивающе. — Вы здесь случайно?

— А ты кто, чтобы задавать вопросы?

— Да так, — ответил я, — поддерживаю разговор.