— На это действительно можно только надеяться, хотя верится с трудом! Асуан же не метрополия! А известно ли вам, почему Дакуорт так надежно защищен? Он что, племянник самого премьер-министра?

— Не премьера, а лорда Риббльсдейла, ставшего одним из богатейших людей Англии благодаря браку с некоей золотоносной американкой. Несмотря на возраст, она еще удивительно хороша, а уж эксцентрична сверх всякой меры!

— Ава Астор! — догадался Морозини, потрясенный новым поворотом событий. — Опять она!

— А вы ее знаете?

— Сказал бы даже, что слишком хорошо. Она мне помогла в одном деле, которым я занимался в Соединенных Штатах года три-четыре назад. Так что считаю своим долгом испытывать к ней некоторую признательность. Помимо этого, она, вне сомнения, самая несносная женщина, которую я когда-либо встречал. Исключая разве что ее собственную дочь Алису. Эта юная особа впадает в транс при одном упоминании о Египте. Уверяет, что она якобы какая-то возродившаяся принцесса, и всем без умолку трещит о своей старинной дружбе с лордом Карнарвоном, который участвовал во вскрытии гробницы Тутанхамона. Мой друг Видаль-Пеликорн тоже их знает. Он познакомился с ними на свою беду. Однако я очень надеюсь, что эти дамы в ближайшем будущем не испортят своим появлением здешний дивный пейзаж. Если к тому же они состоят в родстве с этим Дакуортом, нам тут резни не избежать!

Полковник расхохотался, в его взгляде появился азарт:

— Ох, не искушайте! А то начну молиться, чтобы нам было дано лицезреть эту сцену! Ведь здешние места, помимо руин и прогулок по Нилу, отнюдь не изобилуют развлечениями! Кстати, завтра утром собираюсь проехаться верхом. Не составите мне компанию?

Но Альдо отклонил приглашение. В прошлом он был отличным наездником, но уже давно не садился в седло. К тому же, приехав сюда по делу, он и не подумал прихватить подходящую одежду для конных прогулок.

— О, если дело только в этом, то нет ничего проще! Клуб верховой езды подчиняется офицерам гарнизона[55], и вам наверняка подберут у портного что-нибудь подходящее по вашей мерке. Что до практики, уверяю вас, это как езда на велосипеде — не забывается! Поедемте! Завтра для похорон как раз доставят в дом Ибрагим-бея его тело. Не скрою, хотел бы взглянуть на это зрелище...

А вот это уже становилось интересным! Не заставляя себя более упрашивать, Альдо согласился. Было все же немного странно, что полковник индийской армии[56]в отставке горит желанием поехать на похороны арабского старца, пусть даже и известного своей безупречной репутацией... Правда, совсем недавно он упоминал, что здесь недостает развлечений...

За завтраком леди Клементина все разъяснила:

— Мой муж любопытен, как кошка! Я даже иногда подозреваю, что это качество развилось в нем под влиянием моего брата. Знаете, Артур его просто обожает!

— И, наверное, не он один! Это выдающийся полицейский. И прекрасный друг.

— В данный момент его больше всего волнует кража, совершенная из Британского музея!

— Музей ограбили? Не знал...

— Гордон следил за тем, чтобы информация не просочилась. На самом деле украли только один предмет: египетский крест жизни Анх, найденный когда-то в этих местах. Этот предмет древнее самых древних фараонов. Кража не вызвала бы такого переполоха, если бы при этом не убили двух человек...

— А, понятно!

Ему было даже более чем понятно, он словно снова услышал голос Ги в ту ночь, когда погиб Эль-Куари, и вспомнил, как тот рассказывал, будто бы видел в Британском музее крест Анх из орихалка, дошедший к нам, скорее всего, из Атлантиды. Так, значит, крест похитили почти в то же самое время, когда Картера лишили защитного Кольца! А если к этому добавить неожиданный интерес к Неизвестной Царице, о которой каждый кричал, что она — лишь легенда, и вспомнить некоторые побочные детали, как, например, поиски Анри Лассалем имени своей мифической возлюбленной, и откровения некоей Лавинии в адрес План-Крепен, и недомолвки Ибрагим-бея — что ни говори, тут было о чем задуматься!

Утро следующего дня Альдо встретил одетым в бриджи[57], рубашку-поло и спортивную куртку; на голове у него красовалось твидовое кепи. Он весело гарцевал рядом с полковником, направляясь к «Замку у реки». Давно уже Альдо не чувствовал себя так раскованно. Утро с восходящим к зениту солнцем было прекрасным, и он почти с детской радостью обнаружил, что все еще хорошо держится в седле. Кстати сказать, конь принял его сразу, как только Альдо оседлал его, и князь, отбросив тревоги, поскакал вперед, наслаждаясь радостью конной прогулки.

— Ну, что я вам говорил! Разучиться невозможно! — похвалил его Сэржент, критически наблюдавший за ним. — Или ты хороший наездник, или нет, а возраст тут ни при чем... разве что скрутит ревматизм. И это тоже происходит у всех по-разному! Я вот знал одного старого афганца, жертву ревматизма. Он жутко скрипел всеми своими суставами. Но едва его смазывали какими-то тошнотворными мазями, как он тут же бросался к седлу и держался в нем, будто кентавр.

Они выехали спозаранку, чтобы опередить толпу, спешащую проводить усопшего в последний путь, ведь покойный пользовался репутацией мудреца и почти что святого. К тому же он погиб насильственной смертью. Несмотря на ранний час, на дорогу, ведущую к гробнице — довольно скромной постройке под куполом, возвышавшейся в стороне от старого дома, — уже прибыло немало людей. Полковник решил расположиться позади замка, со стороны реки. Они привязали коней к единственной в этом месте пальме и, вооружившись биноклями, стали ждать.

Их ожидание было недолгим. Вначале послышался гул, который, приближаясь, становился плачем и выкриками плакальщиц, перемежавшимися со стонами мужчин. Вскоре плато заполнила целая толпа, человеческое море, колыхавшееся вокруг кедрового гроба, в котором покоился убитый. Лицо его было открыто. Люди проталкивались поближе к гробу, отпихивая при этом совершенно беспомощных стражей порядка.

— Не знаю, намечаются ли речи, но официальным лицам нелегко будет взять слово в таком бедламе.

Отказавшись от бесполезной борьбы, чиновники во главе с губернатором сбились в кучку, ожидая, пока толпа отхлынет от могилы, возле которой уже стояла закутанная в черное с ног до головы Салима. Позади нее пристроились Шакияр с братом.

В бинокль Альдо хорошо была видна группа местной знати: Махмуд-паша с советником, Абдул Азиз Кейтун, размахивающий руками и пытавшийся руководить сбитой с толку полицией; прочие известные и неизвестные лица, среди которых он узнал Анри Лассаля и Адальбера.