Несколько дней Хахалов находился на границе Луркоха. Громов делал все возможное, чтобы генерал не попал туда, куда стремился. Но когда Борис Всеволодович ненадолго уехал, Хахалов и сопровождающие его лица, после очередной бомбардировки, на двух вертолетах отправились по горным ущельям в глубь массива.

Назад никто не вернулся.

Пришлось забыть о запланированных сроках операции и после мощнейшей артиллерийской и авиационной обработки с жестокими боями пробиваться к центру массива. Во что бы то ни стало необходимо было забрать хотя бы тела.

Когда дивизия наконец овладела Луркохским укрепрайоном, здесь были найдены обломки вертолетов и останки офицеров. Над летчиками и генералом, а он был в форме, жестоко издевались. Им выкололи глаза и отрезали уши…

База в Луркохе была действительно сделана по последнему слову инженерной техники. В скалах спрятаны прекрасно оборудованные хранилища, бетонные бункеры соединены тоннелями.

Все сооружения были взорваны, район заминирован.

Снова о черных скалах Луркоха Громов услышал только в 1985 году. Душманы попытались возродить разрушенную базу, но после серии массированных бомбово-штурмовых ударов Луркох уже не доставлял беспокойства.

— Я прибыл в Афганистан в апреле 1981 года в должности командира 27-го гвардейского истребительного авиационного полка, — вспоминает Виктор Севастьянович Кот, Герой Советского Союза, командующий авиацией 40-й армии, — базировались мы до этого в Казахстане. Вернулись на базу в июле 1982 года, то есть работали в Афганистане 400 дней.

Полк располагался на трех точках. Первая — Баграм, вторая — Кандагар и третья — Шинданд. Нам приходилось решать широкий круг задач, свойственных и не свойственных истребителям. Это охрана неба прежде всего на границе с Пакистаном, а в Шинданде — с Ираном, а также нанесение бомбово-штурмовых ударов и участие в операциях, проводимых 40-й армией.

Здесь у нас начались контакты с Б. Громовым. Нам нередко приходилось выполнять совместные задачи в полосе действий его дивизии. Работы там хватало.

Уже в первые годы в Афганистане Борис Всеволодович хорошо узнал основные направления военных действий и при своих уникальных аналитических качествах очень многое понял. Его тоже за это время узнали и оценили. Для военного он человек удивительно деликатный, но при этом умел работать так, что дисциплина и порядок были на самом высоком уровне.

Что такое Афган, что такое горы, внезапные порывы ветров, сложнейший рельеф, немыслимая теснота? Летчику тут необходимы ювелирная техника и знание местности. А ведь ротация летного состава проходила через год. Только пилот набрался опыта, его сменяет новый, который, даже будучи мастером, должен еще освоить полеты в горах. Старались менять поэскадрильно, но, что ни придумывай, а пополнение все равно нужно обучать. В боевых условиях это неизбежные издержки и потери.

Поэтому мы отработали своеобразную тактику. Первый вылет — разведка на тот или другой объект. Испытываем возможности новичков, обучаем летать ночью. Не все летчики могут ночные полеты освоить, в каждом полку таких максимум человек шесть — восемь. И только потом боевой вылет.

Аэродромы гудели круглосуточно.

Как командир полка и как летчик, совершивший более 600 боевых вылетов, я могу со спокойной совестью сказать, что мы не убили ни одного своего солдата, ни одного кишлака не разбомбили просто так. Наносили удары только по целям. А ведь мы работали бомбами обычными (не теми электронными с лазерной и космической наводкой, как американцы в Ираке), причем расстояние между целью и наводчиком — 200–300 метров, да еще в горах. Наши летчики обрабатывали цели с ювелирной точностью. Так же чисто работал и Громов. Он никому не прощал напрасных жертв и требовал вести огонь только по конкретным целям. Потому приходилось много времени и сил отдавать разведке, организации целеуказания. Это значит, нужно найти цель, опознать, не демаскировать ее и дать координаты, порой в прямом контакте, вызывая огонь на себя. Так работали разведчики, десантники, особенно диверсионные группы.

Что мне особенно нравилось в Громове — он никогда не спешил. Все делалось для того, чтобы жертвы были минимальными.

Начальству такое не всегда нравилось, и порой Борису Всеволодовичу приходилось трудно. Я все это прекрасно знаю, ко мне в полк тоже приезжали инспекторы и спрашивали: почему все у вас так затянулось, когда же вы тут закончите? Раздраженно, знаете, так говорили.

Я не спорил и просто предлагал: садитесь в кабину второго пилота, и давайте пройдем по Гиндукушу, чтобы стали понятны расстояния и условия, в которых приходится работать. От Пандшерского ущелья и до китайской границы — это огромное расстояние и сплошные горы. Сколько тут кишлачных зон! Точно так же по северу и востоку.

Теперь посмотрите на наше вооружение. Мы уже отметали все образцы бомб начиная с 1938 года выпуска и до 1980-х. Потом пришлось бросать те, что были не кондицией. У них было по три ушка, а у нас подвески рассчитаны на два. Третье ушко приходилось отпиливать. Это, по сути, уже анекдот. Боевые действия при таких условиях теряют здравый смысл.

Вот в 1982 году от Пандшера до Саланга, на всем протяжении Гиндукуша, проводилась операция по уничтожению бандформирований. Там три командира полка получили звания Героев Советского Союза — командир 50-го полка Виталий Егорович Павлов, бывший командующий, ушел сейчас из авиации, Кузнецов — командир 345-го парашютно-десантного полка, и я — командир 27-го гвардейского полка. Около шести тысяч десантников мы высадили на этом участке, поэтапно в течение месяца.

Представляете картину! Подходит группа вертолетов, высаживают десантников на блокпосты, для вертолета с вооружением это два-три человека, а надо их хотя бы отделение, ну четыре-пять человек, чтобы работать могли, свои обязанности исполнять. Высота минимум три с половиной тысячи метров. И вот в этих условиях теряем один вертолет, теряем другой. Случалось, не на те площадки садились, в зоны, занятые противником, а тут около ста машин и все в воздухе.

Вот когда слышишь по рации: «Сережа, прощай!» — и всякое такое… Вертолет горит, падает и с вертолета в такой ситуации не спастись… Ну и как тут себя чувствуешь?! Уже не важно, подготовленный пилот ты или новичок.

Самое сложное, конечно, было вытаскивать наших раненых солдат, находящихся в горной местности. Делать это приходилось обычно ночью. Представьте, как ночью вертолету садиться где-то на склоне или спускаться на самое дно ущелья при подсветке БТР или машин, а в некоторых случаях садиться приходится только со своим освещением. Но эвакуировать надо, вытаскивать надо…

Не менее сложную работу вертолетчикам приходилось вести с группами специального назначения, задачей которых была борьба на караванных путях, по которым моджахеды подвозили боеприпасы и пополнение.

Сообщения о выходе очередного каравана поступали из разведцентра 40-й армии. Однако в конце 1982 года у командиров дивизий уже имелась собственная, весьма эффективная, информационная сеть и на местах прекрасно знали о том, что готовится или происходит в зоне ответственности дивизии. Разведотдел дивизии наладил отношения не только с местной властью, но и простыми дехканами, жителями провинций и уездов. По их сообщениям, тщательно проверенным и перепроверенным, готовились рейды и засады на караванных путях.