Группа специального назначения делилась на несколько подгрупп, обеспечивающих огневое воздействие, захват, прикрытие. Действия каждого человека отрабатывались до мелочей. От слаженности зависели успех операции и жизнь людей.

Выход в район проведения операции был, пожалуй, самым трудным делом. Прежде всего потому, что группа должна была оказаться в нужном районе никем не замеченной.

Опыт нарабатывался постепенно. Поначалу группы спецназа забрасывали на место с техникой — бронетранспортерами и даже танками. Никакой скрытности в этих случаях достигнуть невозможно. Когда неэффективность такой работы стала очевидной, попробовали отправлять своим ходом. Но марш-бросок на 100 километров в условиях гор — это адский труд даже для самых подготовленных бойцов и к тому же занимает немало времени. В конце концов были созданы вертолетные эскадрильи, которые действовали исключительно в интересах спецназа.

Начало операции выглядело так. Вертолет с подразделением специального назначения вылетал на задание. Через некоторое время делал зависание и обозначал высадку десанта. На самом деле никто не высаживался. Вертолет уходил в другой район, третий, четвертый и после реальной высадки десанта в нужном месте делал еще несколько ложных зависаний и только потом возвращался на базу.

Приходилось считаться с тем, что оппозиция располагала великолепной разведкой, для ее ведения привлекалось местное население. На вершинах гор выставлялись специальные посты. Информация передавалась всеми возможными способами — кострами, зеркальными «зайчиками», с помощью портативных радиостанций… Следили за каждым шагом. Незаметно высадиться и устроить засаду было исключительно трудно. Вот почему спецназовцы постоянно придумывали новые необычные способы высадки десантов. Надо признать, что в этом деле они достигли совершенства. Подавляющее большинство операций заканчивалось разгромом караванов мятежников.

Очень эффективно работала по караванам и штурмовая авиация.

— В первые месяцы на «линии Дюранда» настоящий конвейер был организован, — продолжает Виктор Севастьянович Кот. — Машины привозят по горным дорогам моджахедов, те три дня воюют, их сменяют и привозят новых. Постоянная ротация, регулярное снабжение оружием и боеприпасами.

Что сделала авиация? Мы очень быстро отбили у моджахедов привычку ездить днем. Они стали ездить ночью, но с включенными фарами. Смотришь сверху — извилистые горные дороги светятся, как огненные змеи. Съезда нет. Разбиваем их классически. В начале перебиваем и в конце. Все, что внутри, — стоит. Через несколько минут из вражеской техники получается огромный костер.

После этого с воздуха дороги минируем. Они, конечно, мины растащат. Но сколько времени на это уйдет!

Вскоре душманы перешли на подфарники. И как только слышат гул авиационного двигателя, сразу встают и выключают все, что может светиться.

Мы стали минировать дороги бомбами с задержкой по времени. То есть ставим взрыватель на срабатывание через какое-то время после падения, на тридцать минут, на час. Самолеты улетели. Машины пошли, а тут бомбы и начинают взрываться. Таким образом мы пути снабжения перекрыли. Прекратили регулярную подпитку.

Обычно у нас получалось до двух тысяч самолето-вертолето-вылетов на такую операцию. Продолжительность операции максимум десять дней. В сутки выполняем по 200–250 вылетов. Это очень большой объем работы. К тому же летать приходится преимущественно ночью.

Вот я по Пандшеру летал на МиГ-21. Сделал 137 вылетов. Начал 1 мая и закончил 31 мая. По «арифметике Пупкина» примерно четыре вылета ежедневно. Это в горах!

Пролеты по ущельям. Есть тупиковые, есть извилистые и есть колодцы. Эти колодцы… Если, не дай бог, полный форсаж не воткнешь, из этой дыры не выберешься.

Подлетаешь на высоте 6500 метров, а цель на уровне — 1000, значит, на 5500 метров я ухожу в колодец, работаю, а потом выбираюсь оттуда. Сбрасываю боеприпасы в любом случае, потому что иначе не вытянуть.

Вот такая работа. Она в основном для асов, для опытных и подготовленных летчиков…

Летчики Бориса Всеволодовича Громова любили. Он был один из тех командиров, которые знают цену авиации и умеют ее использовать. Это Громов показал на всех постах, которые он занимал в Афганистане, начиная с командира дивизии, где у него была отдельная эскадрилья, которая работала на 5-ю мотострелковую дивизию, и кончая командованием всей 40-й армией.

Немного найдется таких генералов и командующих, которые бы так душевно и с пониманием относились ко всем видам и родам войск. Это понимание и умение эффективно использовать всю гамму возможностей — одна из главных составляющих военного таланта Бориса Всеволодовича Громова.

И еще один его принцип: чтобы сделать правильные выводы, необходимо находиться в центре событий, быть их участником…

17 февраля 1982 года Борису Всеволодовичу Громову присвоено звание генерал-майора. Он представлен командованием к званию Героя Советского Союза (награжден орденом Красного Знамени).

На этом первая командировка Громова в Афганистан закончена. Он отзывается в Москву и становится слушателем академии Генерального штаба.

Более успешного развития военной карьеры и представить трудно.

В тридцать девять лет — генерал, орденоносец, слушатель самого престижного в армии учебного заведения, после окончания которого открываются, можно сказать, космические высоты.

Б. В. Громов:

— В те дни я с некоторым, в общем-то, облегчением решил, что Афганистан для меня позади. Внутренне я гордился, что выдержал да к тому же остался живым и здоровым. Даже ранен не был. Разве что гепатитом переболел, но по сравнению с тем, что могло случиться, это было не слишком большой бедой.

Два года учебы в академии Генерального штаба пролетели быстро. В свободное от занятий время удалось побывать во многих театрах, на выставках, насладиться настоящим большим спортом. Самое приятное, что после долгой разлуки вся наша семья, наконец, была вместе.

Во время отпуска между первым и вторым курсом мы всем семейством отправились на машине, которую купили после возвращения из Афганистана, самые дешевые «жигули» («копеечку»), в Крым. Впервые я так долго находился за рулем, но, по оценке своих близких, с вождением справился хорошо.

Недели две купались в море и загорали на полную катушку. Потом вернулись в Москву.

Наступило время распределения. Нас было пять человек, закончивших учебу полностью на отлично. Тем, кто получил золотую медаль, предоставлялась возможность выбирать место службы (из тех, которые будут предложены). Скажу сразу, что пользоваться правом выбора места службы не собирался. Решил — поеду, куда направят.

Но все же интересно вспомнить, как нас распределяли. С этим связана забавная история.

Мы, пятеро медалистов, пришли все вместе к кадровику. Стоим в приемной. Пришлось подождать. Через четверть часа появляется цветущий, кругленький (щеки из-за спины видать) полковник, всю свою жизнь в Москве просидевший, и бодро объявляет: