– Что это такое?

– Это что-то вроде субботника.

– Понятно, – кивнул Семен Семенович, – вот в этих субботниках кто принимал участие из семьи Стрельцовых?

– Ну я же сказала, – удивилась воспитательница, – мать, Кира Стрельцова, принимала участие в «родительских днях» – она сшила нам новые занавески в игровую комнату.

– А что вы можете сказать об отце?

– Ничего особенного. Я редко его видела.

– Он редко бывал в детском саду?

– Да. Почти не бывал.

– У меня вопросов нет, спасибо.

– У меня вопрос к свидетелю, разрешите? – взял слово Николай Анатольевич.

– Задавайте, – с облегчением сказала судья.

– В вашем детском учреждении есть пятидневка?

– Да, конечно.

– Следовательно, гражданка Стрельцова могла оставить дочь на время своего отсутствия в детском саду?

– Ну, могла, – неуверенно согласилась воспитательница.

– То есть ребенок мог быть в привычной ему среде пять дней в неделю, а на выходные его могли забрать. Бабушка. Или отец, который всю неделю работает.

– Могла.

– Но она предпочла отдать ребенка в чужой дом, – с удовлетворением констатировал Николай Анатольевич.

– Ваша честь, вы позволите? – поднял руку Семен Семенович.

Судья кивнула. Отделаться от этого старика-адвоката с внушительной орденской планкой на груди не представлялось возможным. «Ему лет сто, не меньше! Не дай бог, что случится тут!» – думала судья, удивляясь дряхлости плоти, но ясности ума и явной хватке.

– Скажите, пожалуйста, – обратился старик к воспитательнице, – как часто в обычной жизни Лена Стрельцова оставалась на пятидневку?

– Почти никогда. Я бы сказала – никогда. Она могла остаться на одну ночь. Такое было один или два раза. Тогда у Стрельцовых ремонт, по-моему, был.

– То есть, вы хотите сказать, что пятидневка была бы для ребенка ситуацией необычной, способной вызвать стресс?

– Пожалуй, да.

– Ваша честь, это допущение. Эти выводы основаны на догадках, – подал голос Николай Анатольевич.

– Возражаю, ваша честь, – подал голос старик. – Сотрудник детского учреждения общается с ребенком давно и часто. Сотрудник обладает специальными знаниями в области детской психологии, о чем свидетельствует диплом об образовании, в котором написано, что им пройден соответствующий курс. Кстати, у нашей стороны имеется заверенная копия диплома свидетеля. К тому же свидетель имеет изрядный опыт. Он заявляет об опасности стресса с полной ответственностью.

– Принимается, – нехотя согласилась судья, – есть ли еще вопросы к свидетелю? Если нет, прошу свидетеля занять свое место, но зал заседания не покидать.

– Ваша честь, можно ли пригласить еще одного свидетеля? – улыбнулся Семен Семенович.

– Свидетель имеет отношение к делу?

– Конечно, это Воронова Людмила.

– Этот свидетель уже выступал.

– Позвольте задать ей еще несколько вопросов.

– Пригласите.

Кира с удивлением смотрела на Люду. Только вчера они разговаривали по телефону, но Воронова ничего не сказала, что ее приглашают на заседание.

– Добрый день. – Люда держалась уверенно и спокойно.

– Протестую, ничего нового данный свидетель не может сообщить. Сторона ответчика умышленно затягивает рассмотрение вопроса.

– Протест отклоняется, – ответила судья.

Опять со стороны истца послышался ропот. Судья призвала к порядку.

– Гражданка Воронова, – обратился Семен Семенович, – как давно вы знаете гражданку Стрельцову?

– Несколько лет. Точнее, три года.

– Каким образом вы познакомились?

– Я пригласила ее на работу в качестве помощницы по хозяйству.

– Но она уже работала в поликлинике?

– Да, но, как она сама объяснила, в доме было неважно с деньгами. И она вынуждена была подрабатывать.

– Вы оформляли с ней трудовой договор?

– Да, она настояла на этом.

– Зачем?

– Она говорила, что так спокойнее. Нас тоже договор устраивал – там были прописаны обязанности.

– Вы довольны ее работой?

– Да, только она не могла приезжать вечером. Дочь из сада забирала и очень волновалась, если приходилось задерживаться.

– Таким образом, гражданка Стрельцова показалась вам человеком ответственным.

– Да.

– Протестую, сторона ответчика оказывает давление на свидетеля.

– Каким образом? – удивился Семен Семенович. Его очки сползли на кончик его носа.

– Прошу соблюдать порядок! – спохватилась судья. – Последний вопрос по существу. Представитель истца, у вас есть вопросы к свидетелю?

– У меня нет, – гордо сказал Николай Анатольевич.

– У меня есть, – тихо молвил старик.

– Задавайте.

– Скажите, вы помните тот день, когда к вам в дом приехал ответчик, чтобы отвезти дочь к психоневрологу?

– Конечно, помню, – ответила Люда и назвала точную дату.

– Почему вы помните дату?

– Я волновалась за девочку. Отец за все время ни разу не навестил ее. А тут приехал, да еще и не один. Я не знала, что и думать. Я потом звонила в поликлинику и проверяла, была ли Лена на приеме. Мне сказали, что была. Это у них отражено в компьютере. С точной датой и даже временем.

– Понятно. Отец привез ребенка сразу же?

– Да, сразу же после приема у психоневролога. Повторяю, я волновалась, звонила в поликлинику и узнала все до минуты.

– Правильно я понимаю, что отец не пробыл с дочерью ни одной лишней минуты?

– Судя по всему, да.

– Вас это не удивило?

– Удивило. Все-таки отец, который скучает и заботится, мог бы хотя бы погулять с ней. Но, с другой стороны, он же не приезжал к ней, пока она у нас была.

– То есть он приехал, только чтобы отвезти девочку к психоневрологу. С ним был юрист. За все время пребывания он не звонил вам, не узнавал, как дочь? И не навещал ее ни разу?

– Да, все верно, – подтвердила Люда Воронова.

– Спасибо. У меня нет больше вопросов.

Судья отпустила Люду. И в это время Семен Семенович тут же поднял руку.

– Можно задать вопрос истцу?

Судья посмотрела на часы. Потом в бумаги, лежащие на столе, еще немного потянула время, а потом ответила:

– Только по существу дела.